Пробужденная совесть - [20]

Пересветов молча двинулся пустынным полем с громко бьющимся сердцем. Крупные здания трегубовской усадьбы белели своими стенами и походили во мраке на пасущееся в поле стадо. Пересветов свернул с дороги на межу. Внезапно ему почудился грохот телеги; он присел на меже и стал глядеть. На дороге показалась телега с буланой лошадью в оглоблях. Оглобли были очень коротки, телега то и дело набегала на лошадь и толкала ее в зад; можно было подумать, что не лошадь везет телегу, а телега ее. В телеге сидел мужик. Пересветов увидел его похожий на взведенный курок нос и сразу узнал в нем Трофима, того самого, у которого он недавно купил колеса. Трофим дергал вожжами, чмокал губами и говорил сам с собой:

— Он, грит, уступи за три с полтиной, а я нет, шалишь! Он грит, в Аляшине дешево. Дешево, так покупай. А мне что? Аляшинцы — воры, аляшинцы из воровского леса делают, а у меня покупной! Аляшинцы мне не указ! Вот что!

Пересветов сидел, спрятавшись за высокою стеною ржи, и пережидал, пока телега не скрылась во мраке. И тогда он снова двинулся вперед. Скоро он был уже у калитки. Тихохонько он растворил ее и вошел в сад. Там он спрятался в кусты сирени, с тем расчетом, чтоб ему было видно окно кабинета, и стал ждать. Окно было затворено и, следовательно, идти ему было еще рано. Он пощупал в кармане стамеску и уселся поудобней, не спуская глаз с окна. В саду было тихо, невозмутимо тихо, и это придавало еще большую жуткость настроению Пересветова. И вдруг внезапная мысль обожгла Пересветова. Что если Трегубов на эту ночь перепрятал деньги в другое место? Он взломает стол, и там пусто. Это было бы ужасно!

Пересветова забило как в лихорадке.

Но тут окно кабинета внезапно бесшумно распахнулось. В окне мелькнула и скрылась чья-то легкая тень. Пересветов поднялся на ноги, переждал минуту и, тихонько ставя ноги, направился к окну. У окна он остановился и заглянул в кабинет. Там было тихо. Тяжелый письменный стол взглянул на него крышками чернильницы. Пересветов снял с себя сапоги, тихонько босиком влез в окошко и тотчас же затворил его, чтобы ночная прохлада не достигла Трегубова. Не теряя ни минуты, он приступил к работе. Он внимательно оглядел правый ящик стола и осторожно стал вводить стамеску в тонкую скважину между доской стола и его ящиком. Сначала это ему плохо удавалось: рука его дрожала, и стамеска то и дело выскальзывала из скважины. Но, наконец, самообладание вернулось к Пересветову. Все острее стамески вошло в скважину. И, нажимая постепенно рукой на рукоятку стамески, он стал тихонько приподнимать тяжелую крышку стола. Крышка скоро слегка приподнялась, но замок все еще не позволял выдвинуть ящика. Пересветову пришлось срезывать дерево стамеской. И тогда он снова подвел стамеску над замком, и нажимом руки опустил его вниз. Замок осел с тихим звоном. Ящик был отперт. Пересветов дрожащими руками выдвинул его. Деньги были здесь. При виде их Пересветов снова потерял самообладание и, дрожа всем телом, стал набивать ими свои карманы; руки его дрожали. Деньги то и дело вываливались на пол, и ему приходилось подбирать их с пола. Наконец, ящик был опустошен. Все деньги были уже рассованы по карманам Пересветова. Он вдвинул ящик и вдруг услышал в соседней комнате шмыганье туфель. И уже по этим шагам Пересветов сразу догадался, что в кабинет идет Трегубов. Однако, бежать в окно было уже поздно. Пересветов встал в угол за дверь, спрятавшись за тяжелую портьеру. И в эту минуту в кабинет вошел Трегубов. Он был в голубом бархатном халате, опоясанном золотым шнуром. Сделав два шага, он остановился. Пересветов глядел на его розовый затылок. Трегубов зашевелился. И тут Пересветов понял, что он хочет идти к столу, чтобы освидетельствовать ящик. Если он сделает это, тогда все пропало. А теперь был самый удобный момент. Трегубов стоял всего в двух шагах от Пересветова. Пересветова точно что приподняло от земли. Тихонько он отстегнул толстый шнур, подбиравший портьеру, и затем неслышно сделал два шага. Все это произошло в момент, и прежде чем Трегубов успел повернуться к нему лицом, он сзади захлестнул на его горле петлю и потащил его к себе, со злобой, изо всех сил стягивая петлю. Трегубов упал к нему на грудь и захрипел. Его левая рука закинулась назад и захватила пальцами затылок. Пересветов все стягивал и стягивал петлю. Трегубов задвигал плечами, пытаясь повернуться лицом к своему врагу. Пересветов, напрягая все силы, затягивал петлю. Трегубов как-то осел. Силы уходили от него, он сполз с груди Пересветова вниз на пол. Его ноги скрутились и опять раскрутились; хрип стих, и Пересветов увидел его раздутое, с оскаленными зубами, лицо. Правый глаз его быстро вращался в орбите и точно смеялся. Он как будто узнал Пересветова и торжествовал. Наконец и этот глаз остановился и помутнел. Пересветов, весь покрытый потом, осторожно опустил мертвого врага на пол.

X

Пересветов долго молча глядел на распростертого на полу Трегубова. Затем он бессильно опустился на диван. Рядом с диваном стоял стул, на котором лежала крошечная кольтовская магазинка. В окно кабинета заглянул месяц, и ее вороненый ствол блеснул под его лучом. Пересветов сидел и неподвижно глядел перед собою. Волнение его ушло, возбуждение упало, и он сидел с бледным лицом, весь усталый и разбитый, с немощью во всех членах. Он чувствовал внутри себя пустоту, точно из него все вынули, и вдруг Пересветов услышал шаги. Уже по этим осторожным шагам сразу было слышно, что робко кравшийся человек весь дрожал от волнения и страха, так что ноги приплясывали на полу. Пересветов поднял глаза. В кабинет осторожно вошла, содрогаясь всем телом, Настасья Петровна. Она уже была одета, ее глаза, широко раскрытые и потемневшие, остановились на лице мужа. Тот безмолвно указал ей глазами на неподвижно распростертый труп Трегубова. Она присела рядом с мужем на диван, прижимая обе руки к подбородку и вздрагивая коленями. Несколько минут они молчали. В комнате царила невозмутимая тишина. Где-то в соседней комнате часы пробили двенадцать; их бой внезапно точно вывел из сна и оцепенения Пересветова. Он поднялся на ноги, полный нервного возбуждения и острой энергии. «Раз „это“ сделано, — подумал он, — надо прятать концы». Мозг его работал с удивительной силой и напряженностью. Пересветов подошел к Трегубову и стал тихо приподымать его за плечи.