Пробуждение весны - [14]
Кнохенбрух(бросая в могилу лопату земли): Загулялся - погряз распустился - промотался - развратился.
Дядя Пробст(бросая в могилу лопату земли): Родной матери не поверил бы, что ребенок может поступить так низко со своими родителями.
Друг Цигенмелькер(бросая в могилу лопату земли): Решился так поступить с отцом, который вот уже двадцать лет с утра до ночи не имеет другой мысли, кроме блага своего ребенка!
Пастор Кальбаух(пожимая руку рантье Штифелю): Мы знаем, что для тех, кто любит Бога, все бывает к лучшему, - I Коринф. 12, 15 - подумайте о безутешной матери и попытайтесь возместить ей потерянное двойной любовью.
Ректор Зонненштих(пожимая руку рантье Штифелю): Мы, вероятно, никак не могли бы перевести его.
Кнохенбрух(пожимая руку рантье Штифелю): Да если бы мы и перевели его, на следующий год он уж, наверное, остался бы.
Дядя Пробст(пожимая руку рантье Штифелю): Теперь перед тобою долг прежде всего думать о себе. Ты - отец семейства!..
Друг Цигенмелькер(пожимая руку рантье Штифелю): Доверься мне!.. Проклятая погода! Продрог насквозь. Если немедленно не выпьешь грогу, то наверное схватишь аневризм.
Рантье Штифель(сморкаясь): Мальчик был не мой! - Мальчик был не мой!
Рантье Штифель удаляется в сопровождении пастора Кальбауха, профессора Кнохенбруха, ректора Зонненштиха, дяди Пробста и друга Цигенмелькера. Дождь меньше.
Гансик Рилов(бросая лопату земли в могилу): Мир праху твоему! Кланяйся моим вечным невестам и замолви обо мне словечко у Бога, - ты глупый бедняга! - За твою ангельскую невинность они поставят на твоей могиле птичье пугало.
Георг: Нашелся револьвер?
Роберт: Незачем искать его.
Эрнест: Ты его видел, Роберт?
Роберт: Проклятое головокружение. - Кто его видел? Кто?
Отто: Да ведь вот, - его прикрыли платком.
Георг: Язык вышел наружу?
Роберт: Глаза. - Поэтому его и закрыли.
Отто: Ужасно!
Гансик Рилов: Ты, наверное, знаешь, что повесился?
Эрнест: Говорят, у него нет головы!
Отто: Глупости! - Выдумки!
Роберт: Да ведь я держал в руках веревку! - я не видел еще ни одного повешенного, которого бы не закрывали.
Георг: Он поступил очень неостроумно.
Гансик Рилов: Что за чорт! Повеситься, - это красиво.
Отто: Мне он еще пять марок должен. Мы поспорили, - он уверял, что удержится.
Гансик Рилов: Ты виноват, что он здесь лежит: ты назвал его хвастуном.
Отто: Вот, мне же еще придется дрожать по ночам. Учил бы историю греческой литературы, нечего было бы и вешаться!
Эрнест: У тебя уже готово сочинение, Отто?
Отто: Только вступление.
Эрнест: Я просто не знаю, что и писать.
Георг: А разве ты не был, когда Аффеншмальц давал нам план?
Гансик Рилов: Я натаскаю себе из Демокрита.
Эрнест: Я посмотрю, может быть, что-нибудь найдется в малом Мейере.
Отто: Вергилий на завтра уже готов у тебя? - -
(Гимназисты уходят. - Марта и Ильза подходят к могиле).
Ильза: Скорее, скорее. Уже идут могильщики.
Марта: А не подождать ли нам, Ильза?
Ильза: Зачем? - Мы принесем новых. Каждый раз новых и новых! - Растет довольно.
Марта: Ты права, Ильза!
(Бросает венок из плюша в могилу. Ильза раскрывает передник и из него на гроб дождем сыплются анемоны).
Я выкопаю наши розы. Меня все равно побьют. - Здесь они примутся.
Ильза: Я буду поливать их каждый раз, как пойду мимо. От Золотого ручья я принесу незабудок, а из дому - лилий.
Марта: Вот роскошь будет! Роскошь!
Ильза: Я перешла уже через мост и вдруг слышу выстрел…
Марта: Бедный!
Ильза: И я знаю причину, Марта…
Марта: Он сказал тебе?
Ильза: Параллелепипед! Но смотри, никому не говори!
Марта: Даю тебе слово!
Ильза: - Вот и револьвер.
Марта: Потому его и не нашли!
Ильза: Я вынула его из руки, когда утром проходила мимо.
Марта: Подари мне его, Ильза! - Пожалуйста, подари мне его!
Ильза: Нет, я оставлю его на память!
Марта: Правда, Ильза, что он там лежит без головы?
Ильза: Он, наверное, водою зарядил. Знаешь, царские кудри все, все кругом было забрызгано кровью. А мозг висел на ветвях ив.
Г-н и г-жа Габор.
Г-жа Габор: … Им нужен был козел отпущения. Не хотели, чтобы всеобщие обвинения коснулись их. И вот мое дитя имело несчастье попасться к ним в руки в неподходящий момент, и я, родная мать, должна закончить дело его палачей? - Боже, избави меня от этого!
Г-н Габор: Целых четырнадцать лет я молча смотрел на твою остроумную систему воспитания. Она противоречила моим понятиям. Я всегда был убежден, что дитя - не игрушка; дитя имеет право на серьезное отношение к нему. Но я говорил себе, - если задушевность и обаяние одного в состоянии заменить серьезные принципы другого, то первое следует предпочесть второму. - - Я не упрекаю тебя, Фанни, но не мешай мне исправить мою и твою несправедливость перед мальчиком.
Г-жа Габор: Нет, этого я не позволю, пока во мне останется хоть капля крови! В исправительном заведении мое дитя погибнет. Пусть в этих заведениях исправляют преступные натуры, я не знаю. Но нормальный человек, наверно, становится в них преступником, как погибает растение без воздуха и солнца. Я не считаю себя несправедливою. Я и теперь, как всегда, благодарю небо за то, что оно помогло мне пробудить в моем ребенке прямой характер и благородный образ мыслей. Что он сделал такого страшного? Мне и не приходит в голову оправдывать его, - но в том, что его выгнали из гимназии, он не виноват. А если бы в этом и была его вина, - то он уж поплатился. Пусть ты знаешь все лучше. Пусть теоретически ты совершенно прав. Но я не дам погнать единственное мое дитя на верную гибель.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
Мысль о создании пьесы о современных Ромео и Джульетте зародилась у группы американских театральных деятелей — еще в 1949 г. В 1950-х гг. усилилась эмиграция пуэрториканцев в Америку. Часть американской молодежи встретила их враждебно. Этот антагонизм, не раз приводивший к серьезным столкновениям, и был положен авторами в основу произведения «История западной окраины» («Вестсайдская история»). Пьеса написана Артуром Лорентсом, стихи — молодым поэтом Стефаном Сондгеймом, музыка — композитором Леонардом Бернстайном, а постановка и танцы осуществлены Джеромом Робинсом. В августе 1957 г.
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.