Пробуждение силы - [41]

– Мы смотрели сводки происшествий по городу за последние дни. И дважды встретились с преступлениями, в которых применялись пистолеты-пулеметы «ПП-2000»…

– Модное оружие стало, к сожалению… – заметил Рублев.

– И очень опасное в умелых руках, – согласился Прохоров. – В прошлом месяце дважды, помнится, применялся «Аграм»[5]… Первый раз прошло, во второй раз «Аграм» заклинило, преступника взяли на месте. «ПП-2000» не заклинит. Но преступников брать все равно необходимо…

– И что? – не понял Бурундуков такого предисловия.

– Дело в том, что мы своими силами проводили сегодня операцию по пресечению деятельности одного из якобы наших подразделений, которое в действительности со времен правления первого российского президента действовало слишком автономно и было неподконтрольно. За этим подразделением накопилось слишком много грешков, а в последнее время они совсем распоясались и посчитали, что им все дозволено. Мы вмешались вовремя, когда они пытались еще дел натворить. В настоящее время большинство сотрудников задержано, кроме нескольких человек из руководства, но это только вопрос времени. Изъято оружие. Те самые «ПП-2000», в том числе и с самодельными глушителями, изготовленными в мастерских лаборатории…

Следователи переглянулись.

– Вы хотите, чтобы мы приняли участие в расследовании? – осторожно спросил Бурундуков.

– Нет-нет… Дело идет через следственный комитет при военной прокуратуре. Просто мы отправили захваченное оружие на экспертизу и хотим взять у вас результаты вашей экспертизы для идентификации. Я подготовил официальное письмо, нужна только ваша подпись, как ведущего следователя.

– Вы нам просто жизнь облегчите, если идентификация пройдет успешно, – Виктор Анисимович вздохнул с облегчением. – Я готов трижды каждую страницу подписать… Кстати, маленькая подробность из нашего дела… Наши бандиты предъявили охране документы вашего управления антитеррора «Альфа»…

Полковник Прохоров даже встал.

– Ну, тогда я могу вас поздравить. Можете готовить документы для передачи дела в военную прокуратуру. У нескольких задержанных были такие же поддельные документы. Подполковник Калмыков тоже готовит материалы для передачи. Все в одно производство. С ваших плеч… Думаю, ситуация проясняется и для вас, и для нас. Сейчас идут допросы задержанных. Я поспешу с вашими данными в управление, чтобы подсказать направление работы…

* * *

Андрею Никитовичу Стромову уже понравилось чувствовать себя не дворником Абдулло Нуровичем, страдающим деменцией, а подполковником спецназа ГРУ. Хотя он еще полностью не привык к этому положению, не новому, но выбитому из памяти чьей-то волей, не осознал еще своего старого и, одновременно, нового статуса, но сейчас уже, только после разговора с дочерью, он чувствовал, что на него никто не покажет пальцем и не назовет его дураком в глаза и за глаза. И только одно понимание изменившейся ситуации сделало его человеком совсем иным. Даже походка изменилась, стала стремительной и уверенной, пружинистой. Он вышел из подъезда и свернул не направо, где кучками люди стояли и что-то обсуждали, а налево, предпочитая не рисковать сразу же, вначале, где дело грозило провалом, и поступил так, быстро и хорошо продумав ситуацию. И даже почувствовал себя увереннее, осознав, что дворник Абдулло Нурович на месте Андрея Никитовича пошел бы направо, уверенный, что его без бороды не узнают. Наверное, для полноценного подполковника спецназа ГРУ было бы странным сравнивать себя со слабоумным дворником, но Андрей Никитович еще полностью не стал прежним человеком и, совершая каждый шаг, удаляясь от своего недалекого прошлого, одновременно уходя и в прошлое более далекое и в будущее близкое, не сравнивать не мог, как не мог не радоваться такому удалению. За углом дома, перейдя с тротуара на тротуар, он даже не побоялся посмотреть в глаза встречному человеку из соседнего подъезда, с которым обычно приветливо здоровался и несколько раз даже разговаривал по каким-то малозначительным поводам. Но посмотрел намеренно равнодушно и холодно, не узнавая, и этот человек, несомненно, не узнал его. Значит, он действительно изменился. Но проверить требовалось еще раз, и, может быть, даже не один. Можно на продавщице проэкспериментировать. Он всегда в магазине, когда молоко покупал, с продавщицей разговаривал. А она даже по имени его знала, несмотря на то что чаще он в ближний магазин ходил. И в этот раз, войдя в магазин, Андрей Никитович сразу направился к знакомому прилавку. Попросил пакет молока, глядя на продавщицу намеренно равнодушно, как на совершенно незнакомого человека. Но и просил не с прежней слегка услужливой и намеренно вежливой интонацией, как говорил Абдулло Нурович, а просто и по-деловому, как обычно говорят покупатели. Та среагировала чуть настороженно, вроде бы и попыталась припомнить, кто он такой, но не вспомнила. А когда он сам с ней не заговорил и даже не поздоровался, как делал обычно Абдулло Нурович, продавщица сразу стала традиционно равнодушной.

Все срабатывало так, как должно было бы сработать. Внешность казалась знакомой, но сбивали с толку отсутствие бороды и другая, не свойственная дворнику Солимову, манера поведения.