Пробуждение любви - [3]

Перспективой поехать на Мальорку Брин была довольна не больше, чем Алехандро — взять ее с собой довеском к сыну. Себе-то она могла признаться, что находит его привлекательным и слишком возбуждающе действующим на нее. В то же время она знала, что не сможет не помочь Майклу как-то привыкнуть к переменам в его жизни. Ей будет точно так же нелегко оторвать его от себя и по прошествии этого месяца, но, по крайней мере, она сделает все, чтобы он примирился с необходимостью жить со своим новым отцом.

— Мистер Сантьяго? — Брин смотрела на него в упор, остро чувствуя их обоюдную настороженность.

Да это и неудивительно. Она истово сражалась с этим человеком последние шесть недель, даже понимая, что обречена на проигрыш.

— Меня мало интересует, решите вы сопровождать Мигеля или нет, мисс Салливан.

— Нисколько не сомневаюсь в этом.

— Но если вы все-таки решите ехать, советую вам так же быть готовой завтра к десяти утра.

Как холодно это было произнесено. Как непреклонно. Как высокомерно.

Только мысль о возможности побыть с Майклом еще месяц могла заставить Брин провести лишнюю секунду в обществе мужчины, к которому она испытывала сильнейшую неприязнь. Но когда она взглянула на него, выходя из офиса, ноги ее вдруг сделались ватными, а пульс участился.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Ты видела бассейн, тетя Бри? А пляж? Скажи, ты видела пляж? — возбужденно спрашивал Майкл, раздвигая стеклянные двери, ведущие на террасу.

Алехандро сказал, что это будет комната Мигеля, холодно проинформировав Брин, что она может занять спальню рядом.

— Я отсюда вижу пляж, Алех… папа! — Майкл запнулся, обращаясь к высокому, молчаливому мужчине. — Море такое сине-зеленое, а песок почти белый…

— Не подходи близко к перилам, Майкл, — по привычке обеспокоилась Брин, выходя следом за ребенком на террасу и радуясь короткой передышке от подавляющего присутствия Алехандро.

Ее мгновенно окутало тепло июльского солнца Мальорки. Она с восхищением любовалась цитрусовой рощей, каскадами спускавшейся к самому морю. Совсем не трудно было понять восторг Майкла от всего того, что сейчас его окружало. Если бы они вместе просто проводили здесь каникулы, Брин тоже бы оценила всю эту красоту вокруг. Но она знала, что пройдет месяц и она должна будет уехать. Одна.

Она предполагала, что дом Алехандро будет роскошным, особенно после полета на его личном самолете, ленч в котором, поданный молодым услужливым стюардом, сделал бы честь лучшему лондонскому ресторану, но вилла на холме над морем оказалась ни с чем не сравнима. Окруженная несколькими уровнями террас и отделанная мрамором внутри, вилла встретила их удивительной прохладой. Плавательный бассейн приглашающе сверкал прозрачной водой, а внизу виднелся чудесный пляж.

Вопреки опасениям Брин Майкл пребывал в непреходящем восторге с того момента, как они взошли на борт самолета. Хотя с его стороны сохранялась неловкость в общении с новым отцом, который, едва сев в самолетное кресло, углубился в бумаги, энтузиазм мальчика не иссякал.

Брин хотелось разделить с Майклом его восторги, но в отличие от ребенка она слишком остро ощущала присутствие Алехандро Сантьяго и в самолете, и потом в лимузине, когда они ехали вдоль побережья острова на виллу.

Она впервые видела Алехандро не в деловом костюме. На нем были черные, наверняка сшитые на заказ брюки и черная рубашка с короткими рукавами, что вполне соответствовало здешней погоде.

Он выглядел… неотразимым.

Заехавший к ней домой рано утром, Алехандро был исключительно вежлив и не проявил никаких эмоций, увидев ее сумки рядом с вещами Майкла. Обращаясь к сыну, он называл его исключительно Мигелем — бедный Майкл не сразу понял, что это непривычное уху Мигель относится к нему.

Увидев их рядом, Брин со щемящей болью в сердце поняла, почему Алехандро был так уверен, что это его сын. Оба темноволосые, с серыми глазами, черты лица ребенка практически копировали чуть резковатые линии лица взрослого мужчины. Кроме того, для своего возраста Майкл был весьма высок, так что наверняка со временем он догонит ростом отца.

— Надеюсь, я не дал вам повода считать меня слишком суровым отцом для Мигеля, — сказал Алехандро, увидев печаль в глазах Брин, наблюдавшей за мальчиком.

Она посмотрела на него, и ее глаза показались Алехандро еще более синими и большими, чем всегда. На концах длинных, густых ресниц повисли слезинки.

— До сих пор вы не давали мне повода вообще думать о вас как об отце Майкла, — с горечью ответила Брин.

Возможно, потому, что Алехандро и сам еще с трудом осознавал, что у него есть сын. Но сомнений не было — тесты подтвердили его отцовство, но слишком мало времени прошло между тем, как он увидел фотографию Майкла в газете и прочел сообщение о трагедии, и решением суда, когда его отцовство было доказано и признано.

Алехандро сжал губы.

— Я хотел спросить, какие напитки вам принести. Мигель! — резко позвал он.

Как щенка, подумала Брин. Она с горечью отметила, что Майкл тут же с радостью примчался на зов. Но все-таки ей казалось, что ее присутствие облегчает ребенку привыкание к изменившимся обстоятельствам его жизни.

Брин тяжело опустилась на кровать Майкла и закрыла руками побледневшее лицо. Сквозь пальцы потекли запоздалые слезы. Слишком потрясенная гибелью Тома и Джоанны, сначала она поддерживала своих горюющих родителей, потом заботилась о Майкле — у нее просто не было времени предаться собственной печали. Но теперь, среди всей этой роскоши, которую Алехандро Сантьяго был готов предоставить своему сыну, ее прорвало.