Пробудившие Зло - [93]

— Я, — не стал скрывать Дмитрий Михайлович.

— И где только откопал? — рассматривая медальон, спросила ведьма. — Сразу видно, что не наш умелец сработал. Заморская безделица, — выдала она свое «профессиональное заключение».

— Это айнский амулет — «тамасай», на Сахалине найден, — ответил археолог.

— Оно и видно, что «тамасай», — ворчливо произнесла старуха. — Это им ты хотел Возгарьку отпугнуть?

— А что, не сработает? — поинтересовался Крылов. — Меня уверяли, что на бесплотных призраков должен подействовать.

— Не знаю, кто там тебе что сказал, — продолжала ворчать ведьма, — может Сахалинских слабеньких духов и проймет… Но Возгарю это не страшней щекотки… — Бабка перекидывала бусины на амулете, словно четки. — Хотя… есть потенциал в этой конструкции… — нехотя признала она. — Можно доработать… — в глазах старухи загорелся огонек «профессионального» интереса. — Существенного вреда призраку он, конечно, не принесет, но на расстоянии держать будет! — выдала вердикт Аграфена Тарасовна.

— А плата? — тут же поинтересовался профессор.

— Я же говорила: торгаш ты! — победно произнесла бабка. — Работы немного, нужные ингредиенты у меня есть, да и свой интерес… Пусть твой каторжник дров мне на зиму наколет…

— Согласен! — поспешно выпалил Квазимодо, ожидавший, что старуха заломит несусветную цену за амулет. Мало ли, может, она младенцев на обед в печке запекает?

— Ладно, хватит в сенях прохлаждаться! — произнесла Аграфена Тарасовна. — В хату пойдем, я вас парным молочком попотчую.

Внутреннее убранство бабкиной избы никак не походило на жилище ведьмы, как его себе представлял Квазимодо. Никаких тебе пучков трав по затянутым паутиной стенам, сушеных лягушачьих лапок и чучел летучих мышей. Чистая просторная горница с бревенчатыми стенами, простая деревянная мебель, правда, украшенная незатейливой резьбой. Массивная, в полдома, и начисто выбеленная русская печь с высоким горнилом, шестком и лежанкой, укрытой разноцветным лоскутным одеялом. Поверх одеяла, растянувшись во весь свой немалый рост, пузом кверху лежал огромный черный котяра. Квазимодо на несколько мгновений прикипел взглядом к пушистому созданию: не собака ли? Нет, кот. Хотя котов, размером с хорошего растолстевшего боксера, не бывает в природе! Однако глядишь ты, вот он, лежит и урчит, что твой разболтанный холодильник.

— Что, понравился тебе мой Бегемотик? — спросила бабка, заметив интерес, проявленный горбуном к животному.

— Собак не люблю, — признался горбун. — А твой Бегемотик просто красавец! Никогда таких не видел! Погладить можно?

— Можно, — добродушно ответила старуха. — Если, конечно, руки не жалко, — дождавшись, пока Квазимодо протянул руку к Бегемотику, со смехом добавила она.

Горбун резко одернул ладонь от пушистого брюха кота и спрятал её за спину.

— Развлекаешься, старая? — в сердцах брякнул он.

— Развлекаюсь, — миролюбиво произнесла старушка. — Одна я живу. Скучно. Соседи, почитай и не осталось… Иногда и словом перекинуться не с кем…

— Ага, а тут, на твое счастье, как раз мы с Михалычем подвернулись, — буркнул Квазимодо, устраиваясь на лавке за грубоватым столом, сбитым из широких дубовых плах.

Профессор уселся напротив горбуна. Ведьма, бросив на стол заморский амулет, достала из потемневшего от времени деревянного буфета две большие глиняные кружки. Поставив перед гостями посуду, она доверху наполнила кружки молоком из большой расписанной цветами крынки, стоявшей на столе.

— Не скажу, что счастлива вас лицезреть, — произнесла Аграфена Тарасовна, — но кое-какой интерес все же имеется. Может, поведаете, чем это вы так Возгарю насолили, чтобы от него защиту искать?

Квазимодо осторожно пригубил молока из кружки.

— Словно недавно подоили… — произнес он, облизав языком с верхней губы «молочные усы». — Вот только ни одной коровы я в округе не видел. Не изойду кровавым поносом? — шутливо поинтересовался он.

— Чтобы иметь в доме свежее молоко, не обязательно держать корову, — поддержала шутливый тон горбуна баба Феня. — А насчет поноса… если мне нужно будет, без всякого молока управиться смогу!

— Ну, это я уже понял! — Квазимодо в несколько больших глотков опустошил кружку. — А Возгаря мы не злили, — отерев рукой губы, продолжил он, — помогли даже… И он нам помог — пахана моего от хвори смертельной избавил… Баш на баш!

— И с чего тогда весь этот сыр-бор с защитой? — поинтересовалась старуха. — Жили бы себе, да поживали… Полюбовно.

— Знаем мы такую любовь, — набычился горбун. — Мы живы до тех пор, пока ему нужны. А как только надобность в наших услугах отвалиться — раздавит как клопов! И не поморщиться!

— Соображаешь! — похвалила старуха уголовника. — Именно так и будет! Мне ли не знать!

— Вот только пахан мой этого никак не просечет! — пожаловался Квазимодо. Я, конечно, его понимаю — еще вчера ласты склеить сбирался, а тут еще пожить подфартило…

— И какую же услугу вы ему оказали? — полюбопытствовала Аграфена Тарасовна.

— Книгу мы его разыскали, — брякнул Квазимодо. — И теперь храним до той поры, пока он новым телом не обзаведется… — запнулся горбун, увидев, как «позеленела» травница.

— Неужели та самая… — прошептала колдунья. — Ты её видел? — резко спросила бабка исказившимся до неузнаваемости голосом — низким и грудным.