Пробный камень - [2]

— Кто-то сигарету бросил. — Он повертел в пальцах окурок и метко выстрелил его в канаву с водой. — А там сено рядом… Вы заметили и потушили сигарету… Мелочь? Вроде так!.. А ну как полыхнуло бы!.. Так и ваша работа: не залатай маленькую дырочку — из нее прореха на весь колхоз образоваться может!

Ребят этот пример не убедил, и стали они с горькой иронией называть себя пожарниками.

— Дождались! — повторил Борис укоризненно. — А ведь собирались придумать что-нибудь новенькое!.. Я с себя, конечно, тоже вину не снимаю — забыл. Зимой про лето как-то не думается. В общем, все хороши! Опять будем дырки затыкать.

— А может, они нам сами новое предложат? — с места подала голос Зоя Бекетова.

— Кто предложит? Кир? — возмутился Борис. — Ты что, Кира не знаешь?

По классу прокатился шумок. Кирилла Кирилловича знали хорошо. Знали его прижимистый характер и хозяйскую хватку. Из-под его руки не очень-то вывернешься. Он и в летние лагеря труда и отдыха неохотно отпускал школьников, потому что выгоднее было держать под рукой мобильный резерв молодой рабочей силы.

— От Кира ждать нечего! — за всех ответил Ромка Изотов. — Загоняет!.. Лучше уж в лагерь податься — там хоть заработать можно на это… самое.

Он неопределенно повертел в воздухе растопыренными пальцами — была у него такая привычка. Борису эта привычка не нравилась. Да и сам Ромка — вихрастый рыжеватый паренек с острыми рысьими глазами — не очень был ему по душе. Потому и одернул его Борис:

— От тебя хорошего тоже не скоро дождешься!

— Это как смотреть! — нашелся Ромка.

— Ребятушки, не надо! — вмешалась Зоя. — Не за тем собрались.

Она не любила ссор и умела гасить их в самом начале. Ее спокойный рассудительный тон действовал безотказно. Ласковое обращение «ребятушки» тушило любые страсти. Это слово Зоя перенесла в школу из дома. У нее было три младших брата. Отец умер пять лет назад. Мама работала дояркой, с утра до вечера пропадала на ферме. Времени для домашних дел у нее оставалось мало. Основная забота о трех малышах лежала на Зое. Сначала только братьев называла она ребятушками, а потом по привычке — и своих одноклассников.

— Верно, не за тем! — согласился Борис. — Раз уж зимой не подумали, так давайте сейчас… Объявляю мозговую атаку! Думать всем! Чепуху не молоть!.. Даю пять минут!

Борис сел, подпер голову рукой и сосредоточенно уставился в учительский стол.

Дисциплина в отряде была хорошей. Бориса слушались. Мальчишки и девчонки тоже склонились над партами, как на контрольной по математике. Задача на этот раз попалась очень сложная, хотя ответ знали все: это работа, от которой и колхозу польза, и ребятам удовлетворение. Но попробуй-ка найти такую работу, чтобы ты сам был полным хозяином своего дела и мог без всяких натяжек сказать: «Это вот я сделал от начала до конца».

Прошли две долгих минуты. Никого не осчастливила блестящая идея. Все чаще и чаще ребята начали тайком поглядывать на Кольку Мыслю. Он сидел в левой колонке у окна и, по меткому определению одноклассников, был, как всегда, «в себя опущенный». Чуть скособочив рот, он смотрел с отсутствующим видом на улицу. Эту позу он принял не тогда, когда Борис приказал думать. Колька и на уроках сидел так же, но даже учителей это не вводило в заблуждение и не раздражало. Они в любой момент могли задать проверочный вопрос и услышать ответ, который доказывал, что Колька не дремал и не витал в облаках.

— Запоглядывали! — недовольно произнес Борис, раздосадованный тем, что и сам ничего толкового не придумал. — Колька свое слово скажет! А вы-то на что?.. Иждивенцы!.. Думайте! Думайте!

Наверно, все можно приказать — и будет какая-то польза. Только думать или не думать — не прикажешь. Ничей приказ на мысли не действует. И как ни тянул время Борис Кравцов, а пришлось ему обратиться за помощью к Кольке:

— Ну, Мысля! Выручай!

Свои идеи Колька любил высказывать намеком. Буркнет одно-два слова и замолчит — сами разбирайтесь, что к чему. Он и сейчас посмотрел на Бориса и изрек:

— Остров. — Потом добавил: — Столовая.

Поблизости был только один остров. Летом ребята изредка ездили туда на лодках, чтобы порыбачить и покупаться. И столовая была только одна — здесь, в Светлячках, рядом с клубом. И то, и другое знакомо всем, только между островом и столовой ребята никак не могли уловить никакой связи.

Другого бы высмеяли, а Борис наверняка напомнил бы, что запретил молоть чепуху. Но Колька Мысля даром не сболтнет — есть, значит, связь.

— Выдай еще что-нибудь! — попросил Борис. И Колька выдал:

— Ранний овощ.

Ромка Изотов раньше всех понял, в чем смысл предложения. Не задумываясь, он выбил из парты победную дробь и шумно, на весь класс втянул носом воздух.

— Чем-то запахло!.. Ранний овощ — это вещь!.. Столовая нам в ножки поклонится и кое-что преподнесет на тарелочке с голубой каемочкой! Поняли? Нет?

— Да подожди ты со своей тарелочкой! — прервал его Борис. Он пока не испытывал восторга от Колькиного предложения и спросил у него с явным разочарованием: — Ты что же, — собрался на острове овощи разводить?

— На острове, — спокойно подтвердил Колька.

И опять над любым другим ребята посмеялись бы вдоволь. Над Колькой не смеялись. Всем стало как-то неловко за него: их мозговой центр, их безошибочный Мысля — и вдруг допустил такую промашку! Ромка тоже понял, что поторопился с одобрением.