Проблески золотого детства - [29]

«Путь…» только однажды, когда сердца открыты, есть путь, иначе люди связаны, они не едины. Они говорят, но никто не слушает. Они делают бизнес, но между ними только пустота, нет переливающейся через край радости. Во рах — «тот путь», и во карар — «та страстная любовь»… «Возможно, ты забыл это, по я помню. Я не могу забыть, что ты однажды сказал: «Ты царица мира, самая прекрасная женщина». Может быть, ты не сможешь даже узнать меня теперь…»

Вещи меняются, любовь меняется, тела меняются; это в самой природе существования изменяться, быть в постоянном движении. Я слушал эту песню как раз перед тем, как прийти в ваш зал, потому что я полюбил ее с самого детства. Я думал, что, возможно, она сможет вызвать некоторые воспоминания во мне, и, действительно, это произошло.

Вчера я говорил вам об инциденте, который произошел между мной и джайнским монахом. Но это не конец истории, потому что на следующий день он пришел, чтобы просить еды, к дому моего дедушки.

Для вас будет трудно понять, почему он пришел снова, если он покинул наш дом в таком гневе. Я должен объяснить вам ситуацию. Джайнский монах не может принять еду ни от кого, кроме другого джайна, и, к несчастью для него, мы были единственной джайнской семьей в этой маленькой деревушке. Он не мог попросить еды где-нибудь в другом месте, хоти и хотел бы, но это было против его учения. Итак, вопреки себе, он пришел снова.

Я и моя Нани вдвоем ждали наверху, смотрели в окно, потому что мы знали, что он должен прийти. Моя Нани сказала мне: «Смотри, он идет. Что ты собираешься спросить у него сегодня?»

Я сказал: «Я не знаю. Во-первых, но крайней мере, дай ему поесть, и тогда ему согласно обычаям придется обратиться к семье и к собравшимся людям». Каждый раз после еды джайнский монах произносит благодарственную проповедь. «И не беспокойся, я найду, что у него спросить. Сначала позволь ему говорить».

Он был очень лаконичным и осторожным в своей речи, что было необычно. По говорите ли вы или нет, если кто-то хочет спросить вас, то он сделает это. Он может спросить ваше молчание. Монах говорил о красоте существования, думая, наверное, что это не может создать никаких проблем, но, увы.

Я встал. Моя Нани смеялась позади я до сих пор могу слышать ее смех. Я спросил его: «Кто создал эту прекрасную вселенную?»

Джайны не верят в Бога. Для западного христианского ума трудно даже представить религию, которая не верит в Бога. Джайнизм намного выше христианства; по крайней мере, он не верит в Бога, и в Святого Духа, и во всю вытекающую из этого чепуху. Джайнизм — это, верите или нет, атеистическая религия, так как быть одновременно атеистом и верующим кажется противоречием, явным противоречием. Джайнизм - это чистая этика, чистая мораль, без Бога. Поэтому когда я спрашивал джайнского монаха о том, кто создал эту красоту, конечно же, я знал, что он ответит, он ответил: «Никто».

Это было то, чего я ждал. Я спросил: «Может ли такая красота быть создана никем?»

Он сказал: «Пожалуйста, не поймите меня неправильно…» В этот раз он пришел подготовленным; он выглядел более собранным. «Пожалуйста, не поймите меня неправильно, — сказал он, — я не говорю, что никто это кто-то».

Помните историю из книги «Алиса в Зазеркалье»? Королева спросила Алису: «По пути сюда не видела ли ты кого-нибудь, кто идет навестить меня?»

Алиса сказала: «Я не видела никого».

Королева выглядела озадаченной, а потом сказала: «Это странно; потому что никто должен был прибыть сюда перед тобой, а его до сих пор здесь нет».

Алиса, точно как английская леди, конечно же захихикала, только про себя. Ее лицо осталась серьезным. Она сказала: «Мадам, никто это никто».

Королева сказала: «Конечно, я знаю, что никто обязан быть никем, по почему он так задерживается? Кажется, что никто ходит медленнее тебя».

Алиса забылась на мгновение и сказала: «Никто ходит быстрее меня».

Тогда королева сказала: «Это еще более странно. Если никто ходит быстрее тебя, тогда почему же он еще не прибыл?»

Тогда Алиса поняла свою ошибку, но было слишком поздно. Она снова повторила: «Пожалуйста, мадам, помните, что никто это никто».

Королева сказала: «Я уже знаю это, никто это никто, но вопрос в том, почему его еще здесь нет?»

Я сказал тому джайнскому монаху: «Я знаю, что никто это никто, но ты говоришь так красиво, так восхваляешь существование, что это шокирует меня, потому что в обязанности джайнов не входит делать это. Кажется, из-за вчерашнего опыта ты изменил свою тактику. Ты можешь изменять твою тактику, но ты не можешь изменить меня. Я все еще спрашиваю, если никто не создавал вселенную, как же она появилась?»

Он стал озираться; все молчали, кроме моей Нани, которая громко смеялась. Монах спросил меня: «Ты знаешь, как она появилась?»

Я сказал: «Она всегда была здесь; ей не нужно было появляться». Я могу это подтвердить спустя сорок пять лет, после просветления и непросветления, после того как я столько прочитал и все забыл, после того, как я узнал то, что есть и — отложил это, пренебрег этим. Я все же могу сказать так же, как тот маленький ребенок: вселенная всегда была здесь; ей не нужно было быть созданной или появляться откуда-то — она просто есть.