Проблеск истины - [25]
Мы вползли в лагерь на тихом ходу, чтобы не поднять пыль, и остановились под большим деревом между палатками и периметром. Мисс Мэри тотчас же отправилась на поиски повара Мбебиа, чтобы распорядиться насчет обеда, а мы с Уилли проследовали в столовую. Я достал из висящей на дереве холщовой сумки пару еще холодных бутылок пива и опорожнил их в высокие стаканы.
— Рассказывай, Папа.
Я рассказал.
— Тот тип, за которым Арап Майна приглядывал? — уточнил Уилли. — Да, судя по виду, один из них.
— Проверим его шамбу. Может, действительно землевладелец и про слонов правду сказал.
— Проверим и слонов.
— Правильно, сэкономим время. Пролетим над шамбой, потом парня высадим и осмотрим местность на предмет главной проблемы. Еще Нгуи с собой возьмем. Если и правда слоны бедокурят — решим вопрос. Арап Майна там каждую тропинку знает, втроем справимся. Заодно и разведку проведем.
— Разумно, — кивнул Уилли. — Я вижу, вам тут скучать не приходится. А вот и мисс Мэри!
Мэри подошла и принялась с энтузиазмом описывать предстоящий обед:
— Сегодня у нас печень газели Томпсона, картофельное пюре и салат. Подадут с минуты на минуту. Плюс еще сюрприз!.. Уилли, ты чудо, спасибо за кампари! Я прямо сейчас пропущу стаканчик. Составишь компанию?
— Спасибо, мисс Мэри. Мы с Папой лучше по пиву.
— Жаль, я с тобой не полечу. Ну, что поделаешь. Составлю список покупок, выпишу чеки, отвечу на письма. А когда добуду льва, мы с тобой полетим в Найроби. Надо ведь к Рождеству подготовиться.
— Ты, я вижу, стреляешь, как богиня. На всех деревьях окорока висят.
— Один окорочок для тебя. Специально попросила, чтобы в тени держали целый день, а перед отлетом завернули как следует.
— Как дела в Шамбе, Папа? — спросил Уилли.
— У тестя хронические боли в груди и в животе. Я его пользую мазью марки «Слоан». Когда первый раз помазал, он был в шоке.
— Нгуи ему сказал, что это Папин религиозный обряд, — сообщила Мэри. — У них теперь на все один ответ: религиозный обряд. Кошмар какой-то! Все как один с утра едят консервированную селедку, запивают пивом и говорят, что это обряд. Уилли, хоть бы ты остался и объяснил бедной девушке, что происходит! У них от меня какие-то чудовищные секреты.
— Наш лозунг прост, Уилли: великий Маниту превыше всего, — пояснил я. — Это своеобразный концентрат. Мы выбрали лучшее из целого ряда племенных ритуалов и составили свод правил, следовать которым легко и приятно. Мисс Мэри этого не понять, она родилась у северных рубежей, в глуши под названием Миннесота, и даже в Скалистых горах не удосужилась побывать, пока мы не поженились.
— Папа всех подсадил на Маниту, — жаловалась Мэри. — Только мусульмане еще держатся. Этот дух — самый мерзкий персонаж во всей истории мифологии. Наши теоретики, конечно, вуалируют, напускают тумана — Папа, Нгуи и прочие. Только суть не спрячешь. Я уже сама боюсь великого духа.
— Уилли, поверь, я пытаюсь держать его в узде, — оправдывался я. — Но Маниту сильнее человека.
— А как он относится к самолетам? — осведомился Уилли.
— Я не вправе обсуждать этот вопрос в присутствии жены. Поднимемся в воздух, тогда расскажу.
— Понятно. Мисс Мэри, можешь на меня рассчитывать. Я всецело на твоей стороне.
— Ну так оставайся с нами! А то все разъехались: и Джи-Си, и мистер Пэ. Бросили меня, можно сказать, на произвол судьбы. Я, между прочим, еще никогда не присутствовала при рождении новой религии. Мало ли что у них на уме.
— Держу пари, тебе уготована роль Белой Богини. Такие дела не обходятся без Белой Богини.
— Сомневаюсь. Видишь ли, одним из краеугольных камней их религии является постулат, что ни я, ни Папа на самом деле не белые.
— Остроумно.
— Мы просто проявляем терпимость к белым людям, хотим жить с ними в мире — но только на наших условиях. То есть на условиях Папы, Нгуи и Мтуки. Это, вообще говоря, старая Папина религия. Он ее адаптирует к кенийским реалиям.
— Уилли, ты не представляешь, какой это драйв! Я никогда раньше не был миссионером. Мне повезло, что рядом вулкан Килиманджаро, духовный, можно сказать, побратим хребта Уинд-Ривер, на отрогах которого мне впервые было явлено Откровение.
— Папаша, пожалуйста, расскажи про хребет Уинд — Ривер! — попросил Уилли. — В школе нас очень плохо учили.
— Мы называем эту горную систему Отцом Гималаев, — скромно начал я. — Ее низшая часть, для сравнения, по высоте примерно равна той горе, забыл название, на вершину которой известный шерп Тенцинг в прошлом году втащил на закорках некоего талантливого новозеландского пасечника.
— Возможно, учитель имеет в виду Эверест? — робко предположил Уилли. — О похожем инциденте писала газета «Восточно-Африканский стандарт».
— Верно, друг мой! Речь идет именно об Эвересте. Вчера во время вечерней мессы я безуспешно пытался вспомнить название.
— Каков же все-таки герой этот пасечник! Позволить невесть кому нести себя на хребте, да еще и на огромную высоту — на это мало кто отважится. Интересно, как ему пришла в голову такая идея?
— Никто доподлинно не знает, — отвечал я. — Участники событий предпочитают хранить молчание.
— Вот за что я всегда уважал альпинистов. Из них клещами слова не вытянешь: молчуны, как на подбор, под стать старине Джи-Си. Или тебе, Папа.
После окончания учебы в 1917 г. Хемингуэй хотел вступить в армию, чтобы участвовать в первой мировой войне, однако из-за травмы глаза призван не был и вместо этого в 1917–1918 гг. работал корреспондентом в канзасской газете «Star». Шесть месяцев спустя он уезжает добровольцем в воюющую Европу и становится шофером американского отряда Красного Креста на итало-австрийском фронте, где в июле 1918 г. получает серьезное ранение в ногу, несмотря на которое сумел доставить раненого итальянского солдата в безопасное место.
Повесть Э.Хемингуэя "Старик и море", за которую автор получил в 1954 году Нобелевскую премию, уже давно стала современной классикой. История рыбака Сантьяго — это история нелегкого пути человека на земле, каждый день ведущего борьбу за жизнь и вместе с тем стремящегося сосуществовать в гармонии и согласии с миром, осознающего себя не одиночкой, как было в предыдущих произведениях писателя, а частицей огромного и прекрасного мира.
«Райский сад» (англ. The Garden of Eden) — второй посмертно выпущенный роман Эрнеста Хемингуэя, опубликованный в 1986 году. Начав в 1946 году, Хемингуэй работал над рукописью в течение следующих 15 лет. За это время он также написал «Старик и море», «Опасное лето», «Праздник, который всегда с тобой» и «Острова в океане».
Творчество Эрнеста Хемингуэя (1899–1961) входит в золотой фонд мировой литературы. Человек огромного таланта, величайшей силы воли, доброты и гуманизма, он оставил глубочайший след в истории культуры.Во второй том Собрания сочинений включены романы «Прощай, оружие!», «Иметь и не иметь», книга рассказов «Зеленые холмы Африки» и рассказы разных лет.Ernest Hemingway. Green Hills of Africa. 1935.Перевод с английского Наталии Волжиной и Виктора Хинкиса.Эрнест Хемингуэй. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2. Издательства «Терра-Книжный клуб».
"В наше время" - сборник рассказов Эрнеста Хемингуэя. Каждая глава включает краткий эпизод, который, в некотором роде, относится к следующему рассказу. Сборник был опубликован в 1925 году и ознаменовал американский дебют Хемингуэя.
«По ком звонит колокол» — один из лучших романов Хемингуэя. Полная трагизма история молодого американца, приехавшего в Испанию, охваченную гражданской войной.Блистательная и печальная книга о войне и любви, истинном мужестве и самопожертвовании, нравственном долге и непреходящей ценности человеческой жизни.
Пожилые владелицы небольшого коттеджного поселка поблизости от Норвуда были вполне довольны двумя первыми своими арендаторами — и доктор Уокен с двумя дочерьми, и адмирал Денвер с женой и сыном были соседями спокойными, почтенными и благополучными. Но переезд в третий коттедж миссис Уэстмакот, убежденной феминистки и борца за права женщин, всколыхнул спокойствие поселка и подтолкнул многие события, изменившие судьбу почти всех местных жителей.
Книга «Шесть повестей…» вышла в берлинском издательстве «Геликон» в оформлении и с иллюстрациями работы знаменитого Эль Лисицкого, вместе с которым Эренбург тогда выпускал журнал «Вещь». Все «повести» связаны сквозной темой — это русская революция. Отношение критики к этой книге диктовалось их отношением к революции — кошмар, бессмыслица, бред или совсем наоборот — нечто серьезное, всемирное. Любопытно, что критики не придали значения эпиграфу к книге: он был напечатан по-латыни, без перевода. Это строка Овидия из книги «Tristia» («Скорбные элегии»); в переводе она значит: «Для наказания мне этот назначен край».
В книгу вошли повести «Ася», «Первая любовь», «Вешние воды». Тургенев писал: «Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь». В «Асе» (1858) повествование ведётся от лица анонимного рассказчика, вспоминающего свою молодость и встречу в маленьком городке на берегу Рейна с девушкой Асей. На склоне лет герой понимает, что по-настоящему любил только её. В повести «Первая любовь» (1860) пожилой человек рассказывает о своей юношеской любви. Шестнадцатилетний Владимир прибывает вместе с семьей в загородное поместье, где встречает красивую девушку, двадцатиоднолетнюю Зинаиду, и влюбляется в нее.
Сюжет названного романа — деятельность русской администрации в западном крае… Мы не можем понять только одного: зачем это обличение написано в форме романа? Интереса собственно художественного оно, конечно, не имеет. Оно важно и интересно лишь настолько, насколько содержит в себе действительную правду, так как это в сущности даже не картины нравов, а просто описание целого ряда «преступлений по должности». По- настоящему такое произведение следовало бы писать с документами в руках, а отвечать на него — назначением сенатской ревизии («Неделя» Спб, № 4 от 25 января 1887 г.)
Роман «Призовая лошадь» известного чилийского писателя Фернандо Алегрии (род. в 1918 г.) рассказывает о злоключениях молодого чилийца, вынужденного покинуть родину и отправиться в Соединенные Штаты в поисках заработка. Яркое и красочное отражение получили в романе быт и нравы Сан-Франциско.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В пятый том Собрания сочинений вошли биографические повести «Борьба с безумием: Гёльдерлин, Клейст Ницше» и «Ромен Роллан. Жизнь и творчество», а также речь к шестидесятилетию Ромена Роллана.