Проблемы теории романа - [3]
Великие романисты храбро противопоставляют поверхностному (правдоподобию событий и характеров средней буржуазной повседневности предельно выраженные общественные противоречия. Их реализм покоится на этом бесстрашии в раскрытии противоречий, на общественной правдивости содержания, для изображения которого художественным средством служит реализм деталей.
Когда общее развитие буржуазии кладет конец этому "бескорыстному исследованию" и "нелицеприятному изучению" и на их место ставит "бессовестность и злонамеренность апологетики" (Маркс), приходит конец и великому реализму в романе. Эту потерю уже не смогут возместить ни честнейшие стремления выдающихся писателей, ни возрастающая тонкость наблюдения и передачи реалистических деталей. Неблагоприятность буржуазной жизни для искусства и литературы проявляется в романе с все увеличивающейся силой.
Здесь мы подошли ко второй основной проблеме — к вопросу о периодизации. Марксистская трактовка жанра может быть только историко-систематической. Наш очерк основных законов романа опирался поэтому с самого начала на изучение истории общества. Мы изучали роман на основе марксистской точки зрения на историю. Изучение внутреннего развития самого романа и его периодизация могут следовать только за большими этапами истории классов и классовой борьбы. Но и здесь подход должен быть историко-систематическим, а не эмпирико-вульгарно-историческим, потому что, в противном случае, нельзя будет понять в применении к данной области закона неравномерности развития.
Если мы, например, установим поворотный пункт развития романа в революции 1848 года, то для нас должно быть ясно, что это относится к западноевропейским странам, затронутым поворотом 1848 года, и что Россия — mutatis mutandis — совершила поворот в общественном развитии, сходный с европейским 1848 г., только в 1905 г. Следовательно, русский роман XIX в. во многом будет соответствовать европейскому роману периода между 1789–1848 гг., а не роману, характерному для зап. — европейского развития после 1848 года. Само собой разумеется, что это утверждение предполагает учет неравномерности развития: развитие Европы влияет на развитие России и изменяет его, и это влияние у отдельных романистов является даже преобладающим.
Мы имеем возможность охарактеризовать отдельные периоды только в самых грубых чертах. Особенно сильно пострадает от краткости изложения как систематическое выделение общих черт того или иного периода, так и неизбежно проявляющаяся неравномерность развития, которые не только нe препятствуют периодизации, как полагают "историцисты", но делают ее диалектически разветвленней и богаче. С этой оговоркой мы переходим к изложению отдельных важнейших периодов в конспективном, почти телеграфном стиле.
1. "Роман in stаtu nasсеndi". Период возникновения буржуазного общества. Борьба великих романистов этого времени (Раблэ, Сервантес) направлена прежде всего против средневековой деградации человека. Идеалы буржуазного общества, понимаемые соответственно периоду его возникновения (например, свобода личности), обладают еще увлекающим пафосом исторически оправданной иллюзии. Однако противоречия буржуазного общества, жизненная "проза" и т. д. начинают уже сказываться. Великие писатели, в особенности Сервантес, ведут борьбу "на два фронта" — против старой и новой деградации человека. Основной стилевой признак этого периода — реалистическая фантастика. Реализм деталей. Проникновение плебейских элементов в заимствованные из средневековья мотивы формы и содержания, действия и характеров выводит однако далеко за пределы обычного реализма, к смелой и широкой форме, реализм перерастает при сохранении внутренней общественной правдивости в фантастичность. Этот фантастический реализм стилистически проявляется еще и в следующий период (Свифт, Вольтер).
2. "3авоеванне обыденной действительности". Период первоначального накопления. Решающее развитие идет прежде всего в Англия. Дефоэ, Фильдинг, Смоллет и др. Широкий и фантастический горизонт суживается; фабула и характеры становятся реалистическими в более узком смысле. Добившаяся экономического господства буржуазия завоевывает себе право на то, чтобы присущие ей классовые судьбы — такими, как они есть, — стали предметом великого эпоса. В этот период прогрессивный, активный принцип буржуазии подчеркивается с большей силой, чем в какую бы то ни было фазу развития. В равной мере здесь происходят энергичнейшие попытки создать "положительного" буржуазного героя. Эти попытки даже в высших достижениях покупаются ценою известной ограниченности "положительного" героя; и все-таки здесь существует еще такая свобода и такое мужество самокритики, что" "положительный" герой этого периода был бы нетерпим в XIX столетии. (Ср. Теккерей о Томе Джонсе Фильдинга).
Признание прогрессивности буржуазного развития не мешает великим писателям этого периода с глубокой правдивостью изображать ужасы общественного переворота эпохи первоначального накопления. Плодотворное для романа противоречие заключается здесь именно в неразрешенном противоречии между ужасной правдой изображаемого явления и несломленным оптимизмом поднимающегося класса (Дефоэ). Борьба буржуазии за преобладание ее собственных жизненных форм в литературе выдвигает роман, борющийся против мертвящей феодальной традиции за освобождение человеческих чувств, за субъективизм (Ричардсон, Руссо, "Вертер"), Этот субъективизм, представляющий собой прогрессивную, иногда даже перерастающую в революционную, тенденцию, ведет в то же время к субъективистскому релятивизму и разложению формы романа (Стерн).
Антонио Грамши – видный итальянский политический деятель, писатель и мыслитель. Считается одним из основоположников неомарксизма, в то же время его называют своим предшественником «новые правые» в Европе. Одно из главных положений теории Грамши – учение о гегемонии, т. е. господстве определенного класса в государстве с помощью не столько принуждения, сколько идеологической обработки населения через СМИ, образовательные и культурные учреждения, церковь и т. д. Дьёрдь Лукач – венгерский философ и писатель, наряду с Грамши одна из ключевых фигур западного марксизма.
"Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены" #1(69), 2004 г., сс.91–97Перевод с немецкого: И.Болдырев, 2003 Перевод выполнен по изданию:G. Lukacs. Von der Verantwortung der Intellektuellen //Schiksalswende. Beitrage zu einer neuen deutschen Ideologie. Aufbau Verlag, Berlin, 1956. (ss. 238–245).
Перевод с немецкой рукописи Н. Волькенау.Литературный критик., 1936, № 8.
Перевод с немецкого и примечания И А. Болдырева. Перевод выполнен в 2004 г. по изданию: Lukas G. Der Existentialismus // Existentialismus oder Maixismus? Aufbau Verbag. Berlin, 1951. S. 33–57.
"Я позволил себе собрать эти статьи воедино только потому, что их основная тенденция не лишена актуальности. Во-первых, у нас еще распространены - хотя и в более скрытой форме - вульгарно-социологические теории, стирающие разницу между величием подлинной классики и натуралистическим эпигонством. Во-вторых, современный фашизм делает все для того, чтобы исказить и фальсифицировать историю литературы. Его лакеи забрасывают грязью великих реалистов прошлого или стремятся превратить их в предшественников фашизма.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.