Проблема с Джейн - [12]
— Имя? — спросила девушка.
— Джошуа Левин.
Наступила минутная пауза, в течение которой девушка нажимала на клавиши компьютера.
— У меня есть пять Джошуа Левиных и шесть Дж. Левиных. Вы знаете адрес?
— Нет.
— Назвать вам все номера?
— Нет, не надо. Спасибо.
Закончив разговор, Джейн продолжала стоять у столика. Она вообще не была уверена в том, что Джош жил в Нью-Йорке. А если и жил, то, скорее всего, в Бруклине или в Квинзе, ведь жизнь в Манхэттене намного дороже. Вполне возможно, он не являлся основным съемщиком квартиры и просто жил в ней с кем-нибудь — в таком случае его имени не будет в телефонном справочнике. Нужно придумать более быстрый способ, чтобы заполучить его номер. Позвонить Эллисон? Они с Джошем дружили, когда учились в аспирантуре. Возможно, общаются и до сих пор.
Сейчас без десяти два, без десяти одиннадцать в Сиэтле. Джейн снова сняла трубку и поискала рабочий номер Эллисон. На автоответчике зазвучал профессионально поставленный голос: «На работе я или нет. будьте любезны оставить свое сообщение после звукового сигнала, и я позвоню вам, как только смогу».
— Это Джейн. Позвони мне. Спасибо.
Прежде чем сесть и снова приняться за чтение, Джейн выглянула в окно: сильный дождь лил, не переставая.
Выходя их универмага «Мэйсиз», Джейн прищурилась от яркого солнца. Конечно, в такой день лучше было бы поехать поплавать, погулять в Вудмонт-парке. Слава богу, к концу недели «Мэйсиз» закроется, а может, это произойдет и завтра. Там уже нечего покупать. С тех пор как на распродажах скидки дошли до восьмидесяти процентов от первоначальной цены, супермаркет стал походить на военную казарму в годы войны. Один за другим закрылись четвертый, третий и второй этажи, а все оставшиеся товары втиснули в пространство, занимающее не больше половины первого этажа, и отделили его ярко-желтой лентой, которой обычно полицейские огораживают место преступления.
Переходя через Мэйн-стрит, Джейн остановилась на красный свет и увидела Бронзино, который шел со стороны Гавернмент-стрит. Он шагал быстро, глядя себе под ноги, погруженный в собственные мысли. На нем была белая рубашка с засученными рукавами и синяя бабочка, а на левой руке висела сложенная вдвое куртка. Джейн улыбнулась. Она знала, что когда-нибудь обязательно его встретит. Момент был самый подходящий: после закрытия «Мэйсиз» она будет совершенно свободна, а впереди — еще целое лето.
В апреле, спустя несколько недель после разрыва с Джошем, один преподаватель, приехавший из Франции поработать семестр в Девэйнском университете, пригласил ее в дорогой ресторан «Амиси». Любитель поговорить и вкусно поесть, он угостил ее превосходными винами и рассказал об элитарной системе французского образования, формирующей выдающихся людей, как он сам, и отметающей всех неудачников. Когда, в конце ужина, Джейн достала свой кошелек, он шумно запротестовал: «Прошу вас! Не будьте смешны». Но по-настоящему смешной она почувствовала себя через полчаса, когда этот лысенький и пухленький мужичок, любезно проводив ее до подъезда, полез целоваться. У него была жена и четверо детей, фотографии которых он показывал ей за ужином. В свои сорок четыре года он выглядел лет на десять старше и казался настолько малопривлекательным, что Джейн и мысли допустить не могла о каких-то двусмысленных отношениях с ним. Сделав еще одну неудачную попытку ее поцеловать, он воскликнул:
— Вы, должно быть, находите меня смешным!
— Вовсе нет, — возразила Джейн, краснея от страшного смущения, — мне очень приятно, но… у меня в Чикаго есть любимый человек, я не свободна.
Не произнеся ни слова, он удалился, и в течение всего дальнейшего пребывания в Девэйне больше ни разу к ней не подошел.
Это происшествие позволило Джейн понять, что ей по-прежнему нравится Бронзино, несмотря на его хамоватую выходку, хотя, возможно, этот интеллектуал просто так развлекался. Внезапно ей в голову пришла мысль, что вот уже год, как она сама старается с ним не общаться. Перейдя улицу, Джейн поровнялась с Бронзино. Он все еще не замечал ее.
— Привет, Норман.
Он поднял голову, и лицо его просияло. Он остановился.
— Джейн! Как поживаешь?
— Спасибо, хорошо. Отдыхать — не работать. Поздравляю: я узнала, что в следующем семестре ты станешь нашим новым ректором. Рада за тебя.
Руки у нее устали, и она поставила мешки между ног.
— Спасибо. Ходила за покупками?
— Да. Осталось несколько дней до закрытия.
— Чего?
— «Мэйсиза».
— «Мэйсиза»?
Джейн вытаращила глаза.
— Ты что, не знаешь? Магазин обанкротился два месяца назад. Там просто невероятные распродажи шикарных вещей! Вот, посмотри.
Открыв один из мешков, Джейн достала оттуда прозрачный целлофановый пакет:
— Пододеяльник от Ральфа Лоурина. Сто десять долларов. А я купила его за восемь.
Бронзино понимающе кивнул головой. Глаза у него округлились, когда она стала засовывать пододеяльник в мешок.
— И сколько ты их купила?
Джейн засмеялась:
— Пять. На подарки. Такая цена, что я не могла устоять! Всегда боюсь, что мне чего-то не хватит.
Улыбнувшись, Бронзино вздохнул:
— Жаль, однако, что «Мэйсиз» сворачивает торговлю. Вряд ли это что-либо исправит. А как прекрасно все начиналось тридцать лет назад!
«Исповедь скряги» — роман, написанный «от первого лица», в котором автор безжалостно и бесстрастно препарирует один из широко распространенных пороков — жадность. Почему? «Потому что главная проблема нашего общества это не секс, а деньги. То, о чем не говорят. Скупость». С поразительной откровенностью, юмором и цинизмом автор вытряхивает содержимое своего «черного ящика», показывая свою жизнь через призму отношения к деньгам: с детства начала воровать, по полной программе «раскручивала» друзей и любовников и, даже преуспев в жизни и имея достаточно средств, экономила на всем и вся…Книга написана смешно и страшно, динамично и, конечно же, скупо — с лаконизмом, достойным восхищения.
Лори Хартнелл, главная героиня романа, приезжает на экзотические Талькакские острова, затерянные в Индийском океане, чтобы получить благословение брата на предстоящую свадьбу. Однако там она знакомится с Джилом Мастерсоном, который почему-то всячески препятствует ее встрече с братом. Возненавидев Мастерсона в первую минуту, Лори не могла и предположить, что Джил Мастерсон вытеснит из ее сердца человека, за которого она собиралась замуж…
Семье журналиста Питера Хэллоуэя грозит разорение. Чтобы спасти положение, его жена Гарриет принимает весьма неординарное решение.
Ее зовут Миллисент, Милли или просто Мотылек. Это светлая, воздушная и такая наивная девушка, что окружающие считают ее немного сумасшедшей. Милли родилась в богатой семье, но ее «благородные» родители всю жизнь лгут и изменяют друг другу. А когда становится известно, что Милли — дитя тайного греха своей матери, девушка превращается в бельмо на глазу высшего света, готового упрятать ее в дом для умалишенных и даже убить. Спасителем оказывается тот, кого чопорные леди и джентльмены не привыкли пускать даже на порог гостиной…
Вы пробовали изменить свою жизнь? И не просто изменить, а развернуть на сто восемьдесят градусов! И что? У вас получилось?А вот у героини романа «Танцы. До. Упаду» это вышло легко и непринужденно.И если еще в августе Ядя рыдала, оплакивая одновременную потерю жениха и работы, а в сентябре из-за пагубного пристрастия к всемерно любимому коктейлю «Бешеный пес» едва не стала пациенткой клиники, где лечат от алкогольной зависимости, то уже в октябре, отрываясь на танцполе популярнейшего телевизионного шоу, она поняла, что с ее мрачным прошлым покончено.
Жизнь Кэрли Харгроув мало отличается от жизни сотен других женщин: трое детей, уютный домик, муж, который любит пропустить рюмочку-другую… Глубоко в сердце хранит она воспоминания о прошлом, не зная, что вскоре им предстоит всплыть — после шестнадцатилетнего отсутствия в ее жизнь возвращается Дэвид Монтгомери, ее первая любовь…
Кто сейчас не рвётся в Москву? Перспективы, деньги, связи! Агата же, наплевав на условности, сбегает из Москвы в Питер. Разрушены отношения с женихом, поставлен крест на безоблачном будущем и беззаботной жизни. И нужно начинать всё с нуля в Питере. Что делать, когда опускаются руки? Главное – не оставлять попыток найти своё истинное место под солнцем! И, может быть, именно тогда удача сложит все кусочки калейдоскопа в радостную картину.
Блестящая ироничная пародия на современное искусство, в которой сочетаются и легкий детектив, и романтичная любовная история, и эксцентричная философская притча о красоте, свободе и морально-этических нормах в творчестве.Считая себя некрасивым, а потому несчастным, молодой человек решает покончить жизнь самоубийством. Но в решающий момент ему на пути встречается художник, страдающий манией величия. Он предлагает юноше купить его тело и душу, чтобы сделать из него живую скульптуру, что принесет им обоим всемирную известность.
В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.
Данвер, молодой судья, едет по поручению короля Франции в одну из провинций, чтобы проверить поступающие сообщения о чрезмерном рвении своих собратьев по профессии в процессах, связанных с колдовством. Множащиеся костры по всей Франции и растущее недовольство подданных обеспокоили Королевский двор. Так молодой судья поселяется в Миранже, небольшом городке, полном тайн, где самоуправствует председатель суда де Ла Барелль. Данвер присутствует на процессах и на допросах и неожиданно для себя влюбляется в одну необычную, красивую женщину, обвиняемую в убийстве своего мужа и колдовстве.Элизабет Мотш пишет не просто исторический роман.
Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.