Проблема «бессознательного» - [4]

Яркие образцы такой трактовки представлены во мно­гих системах древней философии (например, в древне­индийском учении Веданты о втором аттрибуте Брамы), в средневековой европейской философии (высказывания Фомы Аквинского и др.), в концепциях, созданных в бо­лее позднем периоде Fichte, Schelling, Schopenhauer, He­gel, Herbart и др., и особенно в системе, разработанной в 70-х годах XIX века Hartmann. Учитывая длительность этой традиции и ее глубокие корни, не приходится удив­ляться, что ее влияние можно проследить и в ряде значи­тельно более поздних идеалистически ориентированных философско-психологических и философско-социологиче­ских работ. Характерный рецидив подобного понимания «бессознательного» отчетливо проявился в эволюции идей, например, Freud, вызвав к концу первой четверти XX века резкое изменение круга интересов этого исследователя — переключение его внимания с преимущественно занимав­ших его ранее вопросов патогенеза клинических синдромов на идеи так называемой метапсихологии, в которых акцен­ты были поставлены на роли «бессознательного» как перво­основы жизненной и психической активности, процессов общественно-исторического порядка и т.п. В не менее яс­ной форме тенденции сходного характера можно обнаружить, прослеживая эволюцию мысли других крупных представителей идеалистического направления, таких, как Bergson, Jung, отчасти James, Scherrington и др.

Таким образом, освобождение от традиций натурфило­софии было для понятия «бессознательного» делом далеко не легким. Но это был процесс исторически неотвратимый. Уже в конце XIX века он стал заметно изменять позиции, с которых освещалась эта своеобразная категория, придав последней ряд неодинаковых, иногда трудно совместимых значений. Эта постепенно сложившаяся разноликость идеи «бессознательного», разнообразие ее истолкований являют­ся немалым препятствием при попытках проследить, ка­ким образом представление о ней постепенно становилось все более приемлемым для научного мышления.

§3 Понимание «бессознательного» Wundt

Если отвлечься от упомянутой выше первоначальной трактовки «бессознательного»,, то в психологии XIX века наметились в основном два различных подхода к этой идее. Один из них можно назвать «негативным», так как он сводился к пониманию «бессознательного» как психиче­ской сферы или области переживаний, которая характе­ризуется лишь той или другой степенью понижения ясно­сти сознания. Подобную трактовку связывают обычно, про­слеживая ее далекие исторические корни, с Leibnitz [194], который, по-видимому, одним из первых высказал мысль о том, что наряду с отчетливо осознаваемыми переживания­ми существуют также переживания, более или менее смутно или даже вовсе неосознаваемые (так называемые малые, или неощутимые, восприятия[1]). В западноевро­пейской психофизиологии это негативное истолкование одно время поддерживалось Fechner (в периоде создания им ставшей в дальнейшем широко известной теории по­рогов ощущений) и некоторыми другими. Однако в этой логически последовательной, строгой форме подобная точ­ка зрения сохранялась недолго.

Большой интерес в подходе к идее «бессознательного» представляет позиция Wundt. Wundt сформулировал ряд аргументов как за, так и против чисто «негативного» пони­мания «бессознательного», отразив тем самым некоторую растерянность даже наиболее глубоких мыслителей сере­дины прошлого века перед неожиданной сложностью под­меченных ими соотношений.

Этому исследователю принадлежит образное уподобле­ние сознания полю зрения, в котором существует, как из­вестно, область наиболее ясного видения, окруженная кон­центрическими зонами — источниками все менее и ме­нее ясных ощущений. Основываясь на подобной схеме, Wundt пытался обосновать идентичность понятий психи­ческого и осознаваемого, т.е. защитить представление, по которому «бессознательное» следует понимать лишь как своеобразную периферию сознания, теряющую качества психического по мере того, как мы переходим в ней к зо­нам, все более отдаленным от области ясных переживаний. Это — формулировка чисто «негативного» стиля. Вместе с тем уже у Wundt мы находим высказывания, близкие и к противоположной («позитивной») точке зрения. Соглас­но последней, «бессознательное» выступает как качест­венно особая латентная активность мозга, способная ока­зывать при определенных условиях очень глубокое влия­ние на поведение и сложные формы приспособления.

Трудно сказать, учитывал ли Wundt известную проти­воречивость своих взглядов на природу «бессознательного». Но то, что его понимание этой проблемы не исчерпывалось (вопреки утверждениям, появившимся в более поздней литературе) «негативной» концепцией, сомнений не вызы­вает. Достаточно напомнить его положение о том, что ре­цепция и сознание неизбежно базируются на «неосозна­ваемых логических процессах», поскольку «процессы вос­приятия имеют неосознаваемый характер и только резуль­таты их становятся доступными сознанию» [274, стр. 436].

К идее «неосознаваемых логических процессов», сы­гравшей, как мы увидим позже, немаловажную роль во всем последующем развитии представлений о «бессозна­тельном», Wundt возвращался неоднократно. Вот некото­рые его высказывания, хорошо передающие дух подхода ко всей этой проблеме, преобладавшего в 50—60-х годах про­шлого века. «Предположение о логической основе восприя- тий, — говорит Wundt, — не в большей степени гипотетич­но, чем другое любое допущение, которое мы принимаем в отношении объективных процессов, анализируя их приро­ду. Такое предположение удовлетворяет существенному требованию, которое предъявляется к каждой хорошо обос­нованной теории: оно позволяет наиболее простым и не­противоречивым способом обобщить наблюдаемые факты» [274, стр. 437]. И далее: «Если первый осознаваемый акт, уходящий корнями в бессознательное, имеет характер умо­заключения, то тем самым доказывается связь законов ло­гического развития мысли с этим бессознательным, дока­зывается существование не только осознаваемого, но и неосознаваемого мышления. Мы полагаем, что нам уда­лось ясно показать, почему предположение о неосознавае­мых логических процессах не только объясняет конечную форму актов восприятия, но и выявляет природу этих ак­тов, недоступную для непосредственного наблюдения» [274, стр. 438].