Проба пера - [103]

— Можно без отчества, — махнул рукой директор. — Но почему десять? Шесть…

— Четыре — вам лично, в качестве премии, Северьян Януарьевич, — ответил серьезно Дима. — Если бы не ваша расторопность, у меня сорвалась бы съемка. Последствия были бы катастрофичными.

— Господи, Дмитрий Вячеславович, какие пустяки. Не о чем даже говорить. Завтра бы отсняли.

— Нет. Нужно было именно сегодня. Я дал людям слово. И потом, мы ведь уезжаем вечером, — заметил Дима. — Вы забыли?

— Да, действительно. Ну что же… Рад, что смог вам помочь. Да, — Северьян Януарьевич повернулся к Диме, — а играли вы просто потрясающе. Вам актером надо было становиться, а не продюсером. Поверьте, я в этом кое-что понимаю.

— Спасибо, — сказал Дима. — Я подумаю над этим.

Пока Боксер рассчитывался с директором, Дима подошел к Чингизу.

— Ты звонил Челноку?

— Да, — ответил Чингиз. — Челнок сказал, он все сделает.

— Хорошо. Теперь садись в машину, базар есть.

— Дима, послушай… — начал было Чингиз, но Дима уже шагал к «БМВ».

* * *

Вадим выехал на трассу и, набирая скорость, направился к городу. Советник не боялся ошибиться. Дорога в город одна. На ходу он достал телефон, набрал номер.

— Это Вадим. «Папа» сказал, можно работать.

Вереница иномарок свернула к придорожному ресторанчику. Не «Царь-град», конечно, зато и народу не так много. Братва выбиралась из машин, заходила в зал. В считанные секунды помещение оказалось заполнено до отказа. Зазвучал по залу приглушенный «базар», поплыл табачный дым, кто-то направился к стойке за пивом.

Смольный, Манила и Хевра заняли столик в центре. Не по рангу, а просто так было удобнее. В случае «неприятностей» охрана оказывалась между дверями и их столиком.

— Ну? — мрачно поинтересовался Манила. — Что делать будем?

— Кто что, а я сваливаю, — тут же откликнулся Хевра.

— Погоди, — остановил его Смольный. Ты же подписывался нам поддержку дать.

— Подписывался, — кивнул тот. — Теперь не подпишусь. В гробу я видел все эти дела. Бабок у меня достаточно. Зароюсь в грунт и буду жить себе спокойно. Лучше быть не при делах, но живым, чем в городе — мертвым.

— Да он гонит, — зло выдохнул Смольный. — Ты не понял? Он же нас разводить пытается, как лохов. Я сейчас выясню, откуда у него столько бойцов вдруг появилось. — Смольный принялся набирать номер на клавиатуре мобильника. — Гадом буду, тут подляна какая-то. Я чую. Реально он — никто, плесень. Пришел какой-то заморыш, послал нас на болт, а мы тут же взяли и пошли, даже оборотку не попробовали дать! Да вы чего, пацаны? Над нами же братва по всей стране смеяться станет.

— Не станет, — резко возразил Хевра. — Не над кем будет. И тебе, Смольный, вилы вылезли двойные конкретные, и Маниле. Я чисто ждать не собираюсь, пока оголец на меня рылом нацелится. Уже понял — этот волчина кому хочешь глотку зубами порвет. Подхвачу лаве и отвалю в туман.

— Все вы — крысы, — ощерился Смольный. — Ты, Язга… Как только «крыша промокла», сразу сваливаете. — Он снова набрал номер. На этот раз ответили. — Здорово, братан. Скажи мне, откуда у огольца реально такое количество стволов? Ты же рубился, что у вас не больше сорока человек осталось? Чего? Ах ты… Фуфломет дешевый… — Смольный что было сил шарахнул телефон об пол. Тот разлетелся по залу грудой деталек. — Тварь позорная! Крыса. Ладно, — забормотал Смольный, недобро щурясь. — Ладно. Я еще всех вас сделаю. Всех. Еще не вечер. И Крохиного огольца положу, и эту тварь Чингиза, и остальных. У меня сил хватит. Мы с Манилой его и вдвоем замнем. Легко. Правильно я говорю. Манила? — Тот пожал плечами. — Вот.

— Ну, давай, братан. Попробуй, — усмехнулся Хевра. — Удачи.

— Погоди-ка, Хевра, — сказал вдруг негромко Манила. — А что за кассету дал тебе оголец? Мне — веревку, тут все ясно. Смольному — ствол. Тоже понятно. А тебе?

— Да там… Байда разная.

— Какая байда, Хевра? — насторожился Смольный. — Ты из-за байды рылом серый стал? Из-за байды на рывок нацелился? Ну-ка, давай-ка послушаем, что там у тебя…

— Да ладно, — Хевра посерьезнел, напрягся. Встал из-за стола. — Будет. Я не чижик дешевый, перед тобой на цырлах плясать. Разбежались в разные стороны — каждый своим путем пошел. Все. Поздно теперь базары тереть да предъявы лошадиные кидать.

— Да нет, Хевра, не поздно, — ответил Смольный, тоже поднимаясь. Повернулся к своим бойцам. — Заберите у него кассету.

Охрана Хевры потянулась было за пушками, но люди Смольного смяли их, повалили на пол. Двое плечистых пехотинцев схватили Хевру, швырнули на стол. Прижали плотно — иди, вырвись у таких бугаев. Один запустил руку Хевре в карман, вытащил плеер, вынул из него кассету и протянул Смольному.

— Хозяин, — повернулся тот к стойке. — В твоем кабаке шарманка есть?

— Конечно, есть. Да. Конечно, — суетливо забормотал тот. — Разумеется.

— Поставь-ка пленочку послушать.

Боец рысью метнулся к стойке. Хозяин вставил кассету в магнитофон, нажал клавишу воспроизведения. Сперва из динамиков доносилось только шипение, а затем маленький зальчик заполнил громкий голос Хевры:

«…— Вот я и подумал. Раз дело таким фуфлом обернулось и крыса эта „американская“ решила всех конкретно прокинуть, будет справедливо, если на „стрелке“, по ходу разбора, кто-нибудь реально заделает Смольного и его пацанов. „Маслину“ в лобешник вмажут — и всех делов. Отплясал свое Смольный. Кто скажет, чья „маслина“ во лбу у Смольного гремит? Бойцы Крохины его завалили. Со жмуров пусть и спрашивают. Есть у меня один пехотинец новенький. На всю башку прибитый, пес цепной. Снайпером воевал. Прикинь, с двух сотен метров в рублевик попадает из ствола со стеклами. Сам проверял. Ему и поручу…»