Про все - [4]

Я очень благодарна своему первому шефу. Как я потом узнала, ему пришлось немало повоевать со своим руководством, чтобы взять меня на работу. Без его помощи я бы трудилась в какой-нибудь заводской многотиражке.

В 1987 году произошло неслыханное: я стала первой советской журналисткой, посетившей Соединенные Штаты по программе обмена. До эпохи гласности никто и представить себе не мог, что Советский Союз будет представлять молодая, беспартийная женщина, к тому же (о ужас!) внучка американцев.

Я не верила своей удаче, пока не оказалась в самолете, несущем меня в ту самую страну, откуда полвека тому назад уехали мои бабушка и дедушка. Несколько месяцев я проработала в бостонской "Кристиан сайенс монитор".

Одним из самых запоминающихся событий моей жизни стала вашингтонская встреча Горбачева и президента Рейгана. Я даже стала сенсацией этого саммита, как только американские журналисты прознали, что среди их советских коллег находится чернокожая русская. Эта тема оказалась куда интереснее приевшихся переговоров о контроле над вооружениями. Непривычно, знаете ли, слышать, как молодая чернокожая женщина говорит: "Мы, русские..."

- Вы, должно быть, разыгрываете меня, - сказал мне один американский корреспондент. - В России нет черных.

- Но вы же видите, что я - не белая, - ответила я.

В окружении сотен репортеров, слетевшихся со всего света, слушая Герасимова, объявляющего о достижении временного соглашения о контроле над стратегическими вооружениями, я чувствовала, как мое сердце переполняет гордость. Все-таки я присутствовала при историческом моменте, когда мечта моих бабушки и дедушки становилась явью.

Оливер и Берта мечтали о сотрудничестве России и Америки, и теперь два лидера уходили от терминов "империя зла" и "капиталистический империализм", чтобы построить более прочный мир.

Во время моей первой поездки в США я не пыталась найти своих черных или белых родственников. Но выступала на многих собраниях и дала несколько интервью, в которых рассказала о необычной истории своей семьи. В результате меня саму начали разыскивать.

Черная половина моей семьи, Голдены, предприняла попытку найти меня после интервью в программе Эй-би-си "20/20". В Чикаго престарелая племянница моего деда, Мейми, увидев мелькнувшую на телеэкране фотографию Оливера, воскликнула:

- Да это же мой дядя Бакс!

Мейми, которая маленькой девочкой жила с моим дедушкой и его родителями в Мемфисе, помнила своего дядю - улыбчивого молодого человека. Он частенько давал детям серебряные доллары (отсюда и прозвище "дядя Бакс"). Племянница Мейми, Делорес Харрис, смогла через Эй-би-си узнать наш московский адрес и телефон. Неделей позже в Москве раздался звонок, и моя мать услышала взволнованный голос Делорес, которая сообщила, что ее бабушка, Ребекка, была старшей сестрой моего дедушки. Моя бабушка, мама и я всегда считали, что наша семья состоит из нас троих. После этого звонка мама и я видели себя уже русскими ростками большого семейного дерева. Делорес и Мейми рассказали нам, что по линии Голденов у нас в Америке добрая сотня родственников.

Обретение черных родственников доставило мне неподдельную радость, но, начав поиск белой ветви моей семьи, я испытывала двойственные чувства. Боль бабушки, отлученной от семьи, не выходила из головы. За исключением одного брата, Джека, ни один из Бяликов не поддерживал с ней никаких отношений после ее отъезда с дедушкой в Советский Союз. Джек считался в семье главным либералом. Именно он в двадцатых привел свою младшую сестру в ячейку коммунистической партии. Но и он не мог примириться с тем, что она полюбила черного, и сказал своему сыну, что в России Берта вышла замуж за русского.

К тому времени, когда я оказалась в Соединенных Штатах, из всей ветви Джека только его вдова, Минни, знала истинную историю. Многие Бялики жили в Лос-Анджелесе, и когда в 1988 году "Лос-Анджелес таймс" опубликовала статью, в которой я упомянула имя и фамилию бабушки, Минни решила рассказать сыну правду о замужестве его родной тети, тем более что семейная тайна все равно стала достоянием общественности.

Когда выяснилось, что тетя Берта вышла замуж не за русского, а за негра, ни сын Джека Юджин, ни его внуки не могли понять, почему этот факт так тщательно скрывался. Моя кузина Нэнси, годом старше меня, - ее теплые, сверкающие, карие глаза напомнили мне бабушку, - просто не могла взять в толк, почему ее должно расстроить появление черной родственницы.

Как выяснилось, о существовании моей мамы и меня все-таки знали. Хотя Джек ничего не говорил о нас своим детям, старшие братья бабушки, Марк и Сидни, не делали из этого тайны для своих близких. Однако братья не слишком ладили, поэтому каждая семейная ветвь держалась обособленно, не обмениваясь сведениями, вроде бы представлявшими взаимный интерес.

Семьдесят лет многое изменили. Бялики второго и третьего поколения не видели ничего кощунственного в появлении в их семье черных родственников. Более того, мои родственники без труда нашли общие черты в лицах моей матери и еврейского поэта Хайма Натана Бялика. Как и поэт, семья моего прадедушки вела свой род из Одессы, и, согласно семейным преданиям, Хайм Натан и мой прадед Исаак были достаточно дальними, но родственниками.