Про Веру и Анфису. Следствие ведут Колобки - [24]
— Булочкин, Булочкин, что у вас на голове?
— Кепка, шеф. Фуражного типа.
— Очень хорошо. Попробуйте достать из тележки эту самую вязаную шапочку.
— Слушаюсь, шеф.
Послышался треск открываемой дверцы, потом голос Булочкина:
— Готово, шеф.
— Так. Что теперь у вас на голове?
— Вязаная шапочка, шеф.
— Почему?
— Потому что фуражка упала в тележку.
— Отлично, Булочкин. А как с вашими пуговицами? Все на месте?
— Нет, шеф, одна оторвалась и тоже упала.
— Спасибо, Булочкин.
— Можно продолжать эксперимент?
— Можно, продолжайте.
И Булочкин с Коржиковым смело углубились в мороженое.
— Я уже три пачки съел, — сказал Булочкин.
— А я четыре, — сказал Коржиков. — У меня опыта больше.
— Что-то стало холодать! — сказал Булочкин.
— Что-то стало нагреваться! — сказал Коржиков. — У меня жар!
— А у меня озноб!
— Мы заболели. Гибель на трудовом посту! — стал выкрикивать мороженщик. К нему вернулось газетно-заголовочное состояние. — Они не вернутся! Их было двое! Люди жертвуют собой!
Булочкин включил рацию:
— Колобок, ты слышишь нас?
— Внимание, — отвечает Колобок. — Вызываю для вас «скорую помощь». Держитесь.
Булочкин и Коржиков взялись друг за друга. Булочкин сурово молчал, а Коржиков выкрикивал:
— Эксперимент не удался! Их ждет больница! Планета плачет!
Он даже выкрикнул один лозунг, явно опережающий события:
— Медицина бессильна! Им поможет только чудо!
В парк въехала «неотложка» с красным крестом на верхней фаре, и наших больных увезли.
И вот уже тихая больничная палата. Не совсем тихая, потому что Коржиков постоянно кричит:
— Колобок о нас забыл! Преступники на свободе! Мороженщики всего мира протестуют! Мы погибаем в больницах, а кое-кто даже не думает о нас!
И тут дверь в палату распахнулась и вошел Колобок. Он был в белом халате и в тапочках на босу ногу, с трубкой.
— Колобок ни о ком не забывает. Он знает все.
— Да?! — закричал неуемный Коржиков. — А где же преступники?
— Преступники вокруг нас, — ответил Колобок. — Посмотрите, кто лежит на соседних койках.
И сразу на всех соседних койках встали мальчики:
— Мы больше не будем! — сказали они сиплыми голосами.
— Попались! — закричал мороженщик. — Как же вам не стыдно бесплатно брать государственное мороженое?
— А мы не бесплатно, — сказали мальчики. — Мы рубль положили.
— И котенка!
— Ха-ха-ха! — сказал Коржиков. — Это планета смеется. Но котят еще в банк не принимают! Живая валюта — нужна ли она нам?!
— Нас теперь арестуют? — спросили мальчики.
— Ни за что! — сказал мороженщик Коржиков. — Раз вы признались, я за вас заплачу. Но котенка я вам не отдам. Я к нему прирос. Продавцы покидают больницы! План ведет нас в путь!
Он быстро выздоровел и оделся. И ушел. Колобок и Булочкин ласково смотрели ему вслед и думали: «Как хорошо, что ему хорошо. Значит, не зря мы несем тяжелую вахту. Пусть всегда будет солнце».
На своих кроватях сидели исправившиеся мальчики и восторженно смотрели на знаменитого Колобка.
— Шеф, — спросил Булочкин. — А как вы догадались, что дворничиха — блондинка в очках?
— Очень просто, — сказал Колобок. — Мой метод — внимание плюс память. Она же у нас в парке шестой год работает. Ее фотография на доске Почета у входа висит. Рядом с моей, между прочим, товарищ Булочкин.
Следствие третье
ОГРАБЛЕНИЕ ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕИ
Однажды в комнате знаменитого Колобка телефон зазвенел как-то особенно тревожно. Все побросали свои важные дела и стали слушать, что говорит Колобок. А разговор Колобка с телефонным посетителем был таков:
— Алло! Это НПДД?
— Так точно. НПДД у телефона.
— С вами говорят из Третьяковской галереи. Можно позвать к аппарату знаменитого Колобка.
— Знаменитый Колобок у аппарата.
— Колобок, Колобок, здесь один подозрительный тип хочет украсть картину.
— Почему вы так решили?
— Потому что он несколько дней крутится рядом. Заглядывает в окна, залезает в подвалы, осматривает крышные подходы. А когда он проходит мимо, он подозрительно звенит.
— Объясните отчетливее. Что значит подозрительно звенит?
— Отмычки!
— Намек понял. И что вы хотите?
— Возьмите его с поличным. Хорошо?
— Хорошо, да не очень. На это у нас милиция. Обратитесь, пожалуйста, к ней.
— Не могу.
— Почему?
— Потому что я и есть милиция. Меня зовут милиционер Спицын.
— Вот и возьмите его с поличным.
— Не могу. Я дежурю только до шести. А после шести никого нет, милицейский пост закрывается.
— Да? А прихватить пару часиков после любимой работы для любимой работы?
— Не могу. После любимой работы я иду в любимый университет философизма. Мы, милиционеры, должны быть образованными людьми. Нас на это нацеливают.
— Спасибо, — сказал Колобок. — Сигнал принят. Будем работать.
Он положил трубку, но еще долго ворчал. Ворчала и лаборантка Колбочкина:
— Их на это нацеливают. Лучше бы их нацеливали по мишени стрелять. Или народные Третьяковские галереи беречь.
— Товарищ Колбочкина, — строго сказал Колобок, — не будем терять время на обсуждение действий милиции. Лучше займемся составлением плана по спасению дорогих народных картин, по захвату подозрительных преступников. Какие будут предложения?
— Спасти и захватить! — предложил Булочкин.
— Но как?
— Мое дело — предложить идею, — сказал Булочкин. — А как — это уже детали.
