Про вчера - [9]

Столь важный человек – электрик – был и на той стройке. Имелось у него увлечение, переросшее в бизнес, – он шил унты. Из подручного материала. В качестве оного обычно используют овчину. Но на той стройке неоткуда было взяться овчине.

Зато рядом была помойка. На неё выливали помои жильцы окрестных домов. И со всей округи разношерстными стаями на эту помойку сбегались собаки.

Электрик-скорняк этот фактор учёл. С ним в компании были ещё двое работяг, увлёкшихся шитьём унтов. Оба отсидели когда-то по крепким статьям.

Эта троица решила вместо овчины использовать собачьи шкуры. От сварочного аппарата они протянули кабель к помойке. И при появлении там четвероногих друзей человека врубали напряжение. Собак било наповал. Работяги сдирали с них шкуры. Выделывали. Шили унты и загоняли по сходной цене.

Бизнес процветал.

Однажды морозным солнечным утром к помойке пришла бабка с ведром. Собаки тоже сбежались, на запах свежих помоев.

Электрика, восседавшего возле рубильника, с утра мучило похмелье, до слепоты туманило разум. Поэтому он увидел собак, но не увидел всей полноты картины. Дёрнул рубильник. И только когда работяги подошли к помойке, они обнаружили сражённую наповал старушку, звездой раскинувшую руки. Рядом лежали две собаки.

Старушке было за семьдесят. Надо было что-то делать. Три угрюмых похмельных мужика вспомнили про искусственное дыхание – рот в рот. И приняли реанимационные меры. Они вдыхали в старушку воздух. Чередовались.

И то ли от забытых ощущений молодости, то ли от злости старушка очнулась и встала. Отряхнула с тулупа снег и, матюкнувшись на работяг, засеменила прочь. Забыв своё ведро на помойке.

Не доехал

Сибирь, зима, стройка. За полгода до сдачи этого завода заседания штаба стройки проходили два раза в сутки – незадолго до полудня и в час ночи, после разнарядки второй смены, без выходных.

В помещении вдоль стены стояли стулья и лавки. На стенах висели сваренные из трубы регистры отопления. В центре длинный стол. За ним устраивается начальство, человек шестьдесят-семьдесят руководителей: генподрядчики, субподрядчики, заказчики, наладчики и, конечно, партийные, профсоюзные, комсомольские активы. Обычно начальники управления и главные инженеры сидели в углу, подальше от президиума, ведущего заседания штаба. Там можно было вздремнуть.

В то время «штабы» проводил Пётр Петрович Сельский – заместитель министра строительства предприятий тяжёлой индустрии СССР. И заседания называли «сельский час». Человек он был горячий, но профессиональный и справедливый. Не докапывался до подчинённых забавы ради. Кстати, по его ходатайству через пять лет после этого я за сдачу завода был награждён автомобилем ГАЗ 24–10. По сегодняшним меркам это… даже не знаю.

Итак, штаб, зима, около двух часов ночи. Тихо заходит, пригнувшись, главный инженер управления «Сибстальконструкция» Вася Доценко, в свитере, без полушубка, трясётся от холода, спрашивает у нас шёпотом:

– Выпить есть? Согреться. А не то сдохну.

Тогда у нас было модно делать и носить самодельные фляжки в виде блокнотов или книг – из нержавейки. Были мастера. Я тихо дал Васе фляжку, он так же тихо отпил больше половины, отмяк, согрелся и принялся рассказывать. Ехал на заседание штаба из города, это примерно двадцать пять километров. У главных инженеров были машины – «Москвичи». Называли их по-разному: «шиньон», «пирожок», где как. В багажнике у них обычно валялись электроды, струбцины и всякая мелочь, необходимая инженеру-водителю. Дорогу перемело, Вася сам за рулём, один. Застрял в сугробе, дождался вахтового «Урала» с кунгом[3]. А там внутри тепло, печка, бригада рабочих режется в домино или в карты. В общем, подцепили Васю, протащили через занос. А он сидит, из машины не выходит – греется. В кунге подумали, что Вася отцепил трос, сообщили водителю. Дверь кунга открылась, закрылась. Вася подумал, что трос отцепили вахтовики. И понеслось! Ночь, темно, метель. «Урал» притопил, «Москвич» болтается сзади на тросе, гудит, моргает. Кое-как разглядели. Вася догуделся, доморгался! Выскакивает из машины, подбегает к «Уралу», вытаскивает водилу, даёт ему пинка и орёт:

– Ты что, козёл, не видел, что тащил?! Завтра в контору, уволю без выходного пособия! А теперь пошёл на хер!

Водила сел и уехал… вместе с «Москвичом».

Полушубок остался в «Москвиче». Тьма. Вася побежал по дороге, не стоять же на ледяном ветру. Впереди неодолимые километры. И вот пока он дождался попутку, пока добрался – чуть не замёрз насмерть. В одном свитере.

Разбитый «Москвич» вахтовики оставили на площади перед диспетчерской. Увидели, что он болтается сзади, затормозили, и «Москвич» влетел под «Урал».

Эта история потом обросла домыслами и весёлыми подробностями.

Но, несмотря на такие вот случаи, завод сдали. Хороший получился завод. Современный. Потом пришло новое время, новые люди, владельцы, у которых есть, наверное, свои истории, как они что-то строили, что-то создавали, модернизировали производство. И сегодня мало у кого уже есть сомнения, что это именно они, новые хозяева, построили, запустили, отладили. Как-то увидел передачу: директор этого завода даёт интервью. Представляется чуть ли не героем-первопроходцем. Да… Может быть, новым хозяевам стоит как-то поскромнее рассказывать о том, как они пахали по шестнадцать часов в сутки… по уже вспаханному. Пахари…