Про роботов, президента и апельсины - [9]

Сто

Мне не снились сны. Я бы даже сказала, что никогда не снились… Если бы не тот единственный, который я помнила очень хорошо. Это был странный сон: в нем я появлялась на свет. Каким-то неведомым образом, как это бывает во сне, я знала, что происходит. Темнота окутывала и кружила-кружила меня в неведомом вихре. Голову сдавливало, как тисками. Казалось, что сейчас она разорвется на миллионы мелких осколков… И тут возникала невероятно яркая вспышка. Взрыв? Нет, это был всего лишь искусственный свет. Ослепленная, я ничего вокруг не различала. Голова, казалось, звенела от света.

– Так сколько записать-то? – слышала я сквозь невозможную белизну.

– Пиши: «Сто», – отвечал мужской голос.

Я была уверена, что это произносил он, мой отец. Он говорил что-то еще, но я то ли не понимала, то ли не могла расслышать. Через мгновение мои глаза привыкали к свету, и его лицо принимало очертания. Во сне я знала, что вижу его впервые в жизни. Он смотрел на меня и улыбался…

Сон был таким реалистичным! Можно было бы подумать, что я действительно помнила, как появилась на свет… Если бы только не было этого диалога. Не могла же я, едва родившись, понимать речь! Да и какое отношение число сто может иметь к моему рождению? Чепуха какая-то! Тем не менее, это число стало моим любимым. Я находила на небе сто звезд, запоминала названия ста динозавров, решала сто задач по занимательной математике.

Может быть, поэтому привлекла когда-то мое внимание книга «Сто вопросов о роботах», которую дал мне почитать отец. Будучи ученым и профессионально занимаясь робототехникой, он мог разговаривать о роботах часами. Благодаря «Ста вопросам» я погрузилась в эту науку еще в школе. Позже, в университете, мои интересы сместились с технических аспектов создания роботов на проблемы, связанные с сосуществованием с ними. Меня занимал вопрос: не создает ли человечество конфликт, внедряя роботов в повседневную жизнь?

Однажды я услышала по телевизору, что в рамках беспрецедентного эксперимента среди нас уже в течение нескольких лет проживают сто неотличимых от человека андроидов. Эта информация подтолкнула меня к серьезному исследованию. Результатом его стала статья «Сто рисков, связанных с использованием роботов». Я отправила работу в университетский научный журнал, и ее сразу же опубликовали.

Это была моя первая публикация, и оказалось совершенно неожиданным, что статья вызвала огромный резонанс. Ее цитировали в научных и популярных изданиях, обсуждали на форумах, и даже упоминали в телевизионных ток-шоу. Все вокруг поздравляли меня с успехом, только отцу возникшая шумиха совсем не нравилась. Я понимала, почему: если в результате проводимых дискуссий правительство решит сократить размеры инвестиций в робототехнику, отец может оказаться без работы. Конечно, нельзя сказать, что это было для меня сюрпризом, или что я не подумала о последствиях прежде, чем отправить статью в журнал. Я подумала. Но истина была дороже!

То, чего больше всего опасался отец, однажды произошло: конгресс запретил создание роботов, неотличимых от человека. Президент объявил, что все экспериментальные андроиды должны быть доставлены в ближайшие отделения полиции в течение суток. Услышав обращение главы государства по телевизору, отец побелел от негодования: в его лаборатории был такой робот. Он как-то проговорился мне об этом. А значит, президент прерывал его исследования. Я не знала, как его утешить и просто молчала. Он тоже, казалось, ничего не хотел со мной обсуждать. Но, допив утренний кофе, скомандовал:

– Одевайся. Мне необходима твоя помощь.

Долго уговаривать меня не пришлось: я только рада была оказаться хоть чем-то полезной. Ясно было, что мы ехали забирать того самого человекоподобного андроида! Но я совершенно не предполагала, где именно он находится.

Мы долго неслись по скоростному шоссе на юг. Отец ничего не объяснял, а я не спрашивала. Не произнесла я ни слова даже тогда, когда увидела указатель: «Последний съезд перед границей США». Туда-то отец и свернул, и вскоре наша машина остановилась перед металлической вертушкой.

– Я бы пересек границу на машине, – сказал он. – Но это будет подозрительно и займет больше времени. Поэтому слушай внимательно и запоминай, что тебе предстоит.

Я ровным счетом ничего не понимала, и возмущение росло во мне, как снежный ком.

– А вдруг я не захочу ничего делать, чтобы выгораживать твоего робота? – взорвалась я.

– Моника, – вздохнул он, – мне очень жаль, но мой робот – это ты.

– Это шутка? – опешила я.

– Нет, дорогая моя девочка, это чистая правда. Извини, у меня не было времени, чтобы подготовить тебя к этому известию.

– А мама?! У меня же была мама!

– Мама… – произнес он. – Да я выдумал ее! У тебя никогда не было матери.

– А фотографии?

– Это одна забытая актриса. Я взял старые черно-белые фотографии, обработал их с помощью современных графических средств и «слепил» из них тот образ, который ты называешь «мама».

– Но я же помню ее! – сказала я.

– Моника, – вздохнул он, – ты ведь сама знаешь, как это делается. Это всего лишь твоя искусственная память.

– Но я живая! – возмутилась я. – Я ем, пью, дышу воздухом!