Про Одну Девочку - [20]

У ветеринара выяснилось, что никаких серьёзных болячек у Матрёшки нет, но сюрприз она всё-таки преподнесла, оказавшись беременной. Срок был ещё маленький, потому живот и не выступал.

– Даже не знаю, как тебе сказать... У нас в семье ожидается пополнение, – сообщила Девочка эту новость Любимой, поглаживая свернувшуюся у неё на коленях Матрёшку.

– В смысле? – нахмурилась та. – Ты что, залетела?

– Не я, – рассмеялась Девочка. – Вот эта мадам.

И она почесала за Матрёшкиным ухом.

– Так и знала, что без сюрпризов не обойдётся, – проворчала Любимая. – Уф... Это называется: не было печали – купила баба порося!

Она присела к столу, озадаченно ероша себе волосы и потирая подбородок, а потом сказала:

– В общем, малышню сама раздавать будешь, кошатница! Ещё не хватало тут приют разводить.

– Пристроим, – усмехнулась Девочка, ощущая щекотное тепло шёрстки под ладонью. – Первая партия котят разошлась на ура – думаю, и вторая без хозяев не останется. Уж очень они у Матрёшки хорошенькие получаются.

Чуть позже вечером Девочка мучила Гугл на тему «уход за беременной кошкой», а виновница этого переполоха по-прежнему не слезала с её колен. Куда только девалась вся её независимость и нелюдимость! Любимая на кухне заваривала чай, дождливый сумрак кошачьими коготками скрёбся в окно, а под сердцем у Девочки урчало пушистое и тёплое чувство – этакий комочек с розовым носиком. Они с Любимой жили хорошо и до Матрёшки, но чего-то как будто не хватало...

Недостающий кусочек нашёлся – дремал, прижавшись мохнатым боком к животу Девочки, и, похоже, больше уходить не собирался.

19. Любовь и сопли

Одна Девочка с Любимой занимались генеральной уборкой. Как известно, уборка – занятие довольно скучное, и обычно приходится прилагать усилия, дабы сделать его не столь тягостным. Из колонок ажурно струилась негромкая, лёгкая джазовая музыка; окрылённые ею ноги Девочки приплясывали, точно обутые в летающие сандалии, а руки порхали лебедями, смахивая пыль. Они с Любимой коротали уборочное время в разговорах. Беседа непоседливо и непринуждённо прыгала с одной темы на другую и как-то сама собой забрела в далёкое детство.

– А тебе нравились только девочки? – спросила Любимая, стоя на табуретке и разбирая завалы хлама на антресолях шкафа. – Или мальчики тоже?

Девочка, остановившись в балетной позе, задумалась.

В садике к ней приставал чернявый мальчик Тимур. Вёл он себя возмутительно: толкался, щипался, как-то раз спихнул с качелей. Как назло, на танцевальных занятиях Девочку поставили в пару именно с ним. Ох и натерпелась же она от своего хулиганистого партнёра! А тут ещё Мама отдала её в кружок бальных танцев... И там тоже оказался несносный Тимурчик! Отплясывал, правда, этот ужасный ребёнок талантливо, но во время танцев не отказывал себе в удовольствии щипнуть Девочку или сказать на ухо какую-нибудь гадость. Девочка терпела, терпела и не вытерпела – в отместку толкнула Тимурчика так, что он не устоял на ногах.

– Ты ему, наверно, нравишься, – сказала Мама. – Просто мальчики не всегда умеют выражать это.

Как можно делать больно тому, кто тебе нравится? Это не укладывалось у Девочки в голове. На Тимурчика она так и не взглянула благосклонно. А вот от его импозантного папы воспитательницы млели, когда он приходил за сыном, одетый в форменное пальто пилота гражданской авиации – статный, темноглазый красавец, уроженец Кавказа. Был он жгучим брюнетом с темпераментными бровями и усами, и между собой воспитательницы прозвали его Мимино. Завидев его, перешёптывались с улыбочками:

– О, опять пришёл этот... «Ларису Ивановну хочу!»

С мальчиками у Девочки как-то не складывалось в садике. Зато она млела от одногруппницы Тани. У Тани были две толстые косички с пышными бантами. Сначала они с Девочкой были не разлей вода, но потом их дружбу разбила Катька – толстенькая девчонка с круглой сердитой рожицей и вечными, никогда не проходящими соплями. У Девочки они вызывали брезгливое содрогание, а вот Таню эти-то сопли и восхищали. Никто, кроме Катьки, не умел так виртуозно пускать носом пузыри!.. Катька ещё показывала фокус:  выпускала длинную, тягучую соплю так, чтоб она повисла, а потом одним громким «шмыгом» всасывала обратно в нос. Брр... Девочка морщилась, а Таня восторженно хлопала в ладоши и смеялась. Они с Катькой стали дружить против Девочки: показывали ей языки, отбирали игрушки, смеялись над ней. Как и в случае с Тимуром, Девочка долго сносила эти издевательства, а однажды молча спихнула противную Катьку с горки. Она всегда вершила справедливое возмездие вот так – неумолимо и беспощадно, не произнося ни слова: терпит, терпит, а потом ка-а-ак стукнет!.. Объяснять, за что, она не считала нужным: тот, чьё рыльце в пушку, и так знает свои грехи. Падать было невысоко, но обидчица разревелась, размазывая свои длинные сопли по лицу. Упала она очень смешно, кверху пухлой попкой в трусиках в горошек. Девочке вдруг стало легко и весело, вся обида ушла куда-то за солнечную пелену тёплого летнего дня, и с того момента она потеряла всякий интерес и к Катьке, и к своей бывшей «любви» – Тане. Годы спустя она встретила Таню в университете, но та даже не узнала Девочку.