Про людей и звездей - [63]
Юрик приехал через двадцать две минуты, но Асеева отчитывать водилу не стала. Молча взгромоздилась на заднее сиденье и всю дорогу до дома мучилась выбором: рассказывать или нет Габаритову о своем участии во «встрече отщепенцев». В конце концов решила так: если Барашкова за материал про Аксу уволят, Уля пойдет к боссу и все выложит. Ведь в таком случае Гене это уже не повредит, а ее саму застрахует от возможных неприятностей: вдруг кто-нибудь стуканет Алиджану Абдуллаевичу о контакте Асеевой с «предателями». Если же пронесет и Гена останется в редакции, она будет молчать. Пусть Барашков и дальше правит дебильные материалы, как этот, про Аксу. А то, не дай бог, подобным рирайтерством заставят заниматься ее, Улю…
«Прямая линия»
Назавтра, зайдя во второй половине дня на верстку, Уля увидела на мониторе одного из верстальных компьютеров Генин материал. С его же издевательским заголовком: «Аксу – жар моего сердца». Нет, рассказывать Габаритову о том, что читала этот бред до появления на страницах газеты, Уля не станет ни при каких обстоятельствах. Пусть босс разбирается с версткой и с самим собой, в конце концов, почему такая хренотень выходит в свет?
Утром на планерке она напомнила Габаритову, что завтра в редакции состоится «прямая линия» с актером Андреем Домоградовым. Информация о времени проведения, с номерами телефонов, по которым читатели могут задавать кумиру свои вопросы, была опубликована в трех последних номерах. Босс пренебрежительно пожал плечами: «Ну, раз газета обещала – проводи». Уля чуть не расплакалась от обиды. Начиная с весны Габаритов ей всю плешь этим Домоградовым проел: когда да когда раскрутишь его на «прямую линию»? А как раскрутишь, если актер «Бытие» к себе на пушечный выстрел не подпускает. И имеет на то веские основания. Сколько раз газета про его запои писала! А про скандалы с бывшей женой – так вообще во всех подробностях. И про то, что как-то Домоградов поколотил очередную любовницу – в красках и деталях… Так за что Андрюше к «Бытию» благоволить-то? Но Уля сделала невозможное и, пройдя по длинной цепочке певцов-актеров-режиссеров, вырвала-таки у кинозвезды обещание прийти в редакцию на «прямую линию». А Габаритов, гад, только плечиком дернул: «Ну проводи…»
У Ули поначалу даже руки опустились. Но ненадолго. Через полчаса она уже бегала по редакции и раздавала корреспондентам разных отделов бумажки с вопросами, которые они, дозвонившись из дома, должны задать Домоградову под видом читателей. Алевтине, которая засядет за многоканальный аппарат в приемной, дана установка: «бытийцев» соединять с кумиром миллионов россиян вне очереди. Подобная практика подстраховки повелась в редакции после «прямой линии» с Хиткоровым.
Федя тогда общением с поклонниками остался страшно доволен. В большинстве своем это были девочки-малолетки, которые, услышав в трубке голос кумира, теряли дар речи или начинали рыдать. А одна и вовсе учудила. Сначала пытала Федю дурацкими вопросами и просьбами: «Неужели это вы? Я не верю, что это вы! Потому что такого счастья просто не может быть. Чтоб я поверила, спойте мне в трубку что-нибудь». А услышав пропетые Хиткоровым пару строчек из песенки «Скунсик ты мой, я – твой запах», объявила, что «прямо описалась от восторга».
Хиткоров по окончании «прямой линии» заявил, что такого плодотворного контакта с аудиторией у него давно не было, что он «будто подпитался энергией масс». Уля же пребывала в тоске и унынии, поскольку понимала: для газеты из полуторачасового общения Феди с фанатами выбрать нечего. Тогда она выкрутилась, попросив певца уже по окончании «прямой линии» ответить на несколько вопросов и предупредив, что в «Бытие» они пройдут за авторством какого-нибудь «Сергея Петровича из Архангельска, Анастасии Петровны из Владивостока и Светланы Семеновны из Махачкалы». Федя согласился. Прикинул, что наличие почитателей его таланта в разных, сильно удаленных от столицы уголках страны, а также их готовность тратить сумасшедшие деньги на телефонный разговор с кумиром положительно повлияют на его пошатнувшийся после очередного громкого скандала рейтинг, – и дал Уле добро. Но с тех пор Асеева никогда не пускала «прямую линию» на самотек.
В субботу Домоградов опоздал. На целых сорок минут. Телефоны в приемной надрывались, а бедная Алевтина уже устала уговаривать читателей перезвонить «минут через десять» и замучилась опровергать домыслы самых вредных из них о том, что «Бытие» всех обмануло и никакой «прямой линии» не будет.
Домоградов появился на пороге с физиономией шарпея: помятой и хмуро-равнодушной. Буркнув приветствие, спросил:
– Ну где тут можно сесть-то? Что, уже кто-то звонил?
На суетливый доклад Алевтины, что редакционные телефоны прямо-таки охрипли, ухмыльнулся: а вы, мол, такого не ожидали, что ли?
Однако на вопросы, даже те, что были заготовлены Улей и задавались «бытийцами», отвечал односложно или вообще отрубал: «Без комментариев».
Надо было что-то делать. И тогда Уля позвонила Инне Матвеевой. А услышав жизнерадостный голос бывшей начальницы, взмолилась:
– Инна, ты же любишь Домоградова! Помоги! Он у нас сейчас на «прямой линии», настроение у него на нуле, бурчит что-то в трубку – и все. Того и гляди, поднимется и уйдет. А мне разворот на понедельник сдавать! Поговори с ним, подними настроение, спроси что-нибудь для него приятное – ты же можешь…
Случилось так, что три подруги одновременно оказались на отдыхе в Турции, правда, на разных курортах и в разных отелях…Их интересовали не только море, солнце, местные красоты и достопримечательности – у каждой были свои планы на отдых. Но безоблачный отпуск неожиданно обернулся опасным приключением.
У врача-стоматолога Максима Кривцова необычное хобби: он фотографирует станции московского метро поздно ночью, когда уходит последний поезд и в подземке нет ни души. Но на отпечатанных фотографиях хорошо видны тени мужчин, женщин, детей… Кривцов пытается найти объяснение этой «мистической чертовщине», обращаясь к сотрудникам метрополитена, специалистам по фантомографии, физикам-оптикам.Если бы он знал, что, рассказав этим людям о своем увлечении, он станет идеальной кандидатурой для обвинения в убийстве!Спасаясь от ареста, Максим спускается в «преисподнюю» – в московские подземелья.
Ирина Майорова, автор нашумевшего романа «Про людей и звездей», вновь вошла через служебный вход.На этот раз для того, чтобы рассказать, как профессионалы промывают мозги потенциальным покупателям, какими методами воздействия пользуются и как им помогает в этом талантливая творческая интеллигенция.В этом маленьком офисном мирке разыгрываются свои трагедии и фарсы. А если его посещает любовь, она оказывается густо замешанной на предательстве и цинизме. Но пережитая трагедия позволяет человеку вернуться к истокам.
Жил-был стул. Это был не какой-нибудь современный навороченный аппарат с двадцатью функциями, меняющий положение спинки, жесткость сидения, оборудованный вентиляцией, обшитый страусиной кожей.Нет, это был обычный старый стул. Не настолько старый, чтобы считаться лонгселлером и молиться на него. Не настолько красивый, чтобы восхищаться изяществом его линий, тонкостью резьбы и мельчайшего рисунка батистовой обивки… Да и сделан он был отнюдь не Михаилом Тонетом, а лет семьдесят назад на мебельной фабрике, которая, должно быть, давным-давно закрылась.В общем, это был просто старый стул.
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
Главный герой романа, ссыльный поляк Ян Чарнацкий, под влиянием русских революционеров понимает, что победа социалистической революции в России принесет свободу и независимость Польше. Осознав общность интересов трудящихся, он активно участвует в вооруженной борьбе за установление Советской власти в Якутии.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
В «Избранное» писателя, философа и публициста Михаила Дмитриевича Пузырева (26.10.1915-16.11.2009) вошли как издававшиеся, так и не публиковавшиеся ранее тексты. Первая часть сборника содержит произведение «И покатился колобок…», вторая состоит из публицистических сочинений, созданных на рубеже XX–XXI веков, а в третью включены философские, историко-философские и литературные труды. Творчество автора настолько целостно, что очень сложно разделить его по отдельным жанрам. Опыт его уникален. История его жизни – это история нашего Отечества в XX веке.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.