Про красных и белых, или Посреди березовых рощ России - [8]
Она смелая. Она ничего не боится. И все-таки – боится, подумал Павел. За него. Его сестра.
Она улыбнулась. Она была Петра, но он был – Павел.
– Потому что крысы бегут с корабля, – сказал он. – А я ничего не сделал, чтобы прятаться.
Он все-таки снял эту гимнастерку. Без прежнего мандата его теперь и правда ведь сразу расстреляют. Петра отошла к окну. И ничего не сказала. «Так, конечно, лучше», – подумала она. Но все равно, кто знает, тот поймет – кадетский корпус и юнкерская школа…
А Павел садится, серьезный и спокойный.
– Ты поедешь домой, Петь, а я остаюсь. У меня задание ехать в Сибирь. Боевое задание. Ты сама все понимаешь.
Петра мгновение молчит. Что-то раздумывает. Она уедет. Павел – нет. Но он – Павел, а она – Петра.
– Я поеду на Дон, – говорит она. – Я уже думала. Я хочу вступить в эту Добровольческую Армию, которая там. Потому что все равно надо что-то делать. А не сидеть и ждать, пока сделают другие. Каштаны из огня – да чужими руками.
– Нет, – решительно сказал он. – Нет, Петя! Не докатилась еще Россия, чтобы ты ехала.
Они молчат. Она сама все понимает: Павел прав. Что он еще может сказать. Он – брат. Она – сестра. Хотя это он просто надеется и верит в лучшее. Россия как раз докатилась. Она тоже должна ехать. Вместе родились, вместе выросли, вместе – и в гроб тогда. Но она молчит. Не спорить же и не доказывать. Не такой же ценой. Страшно в таких делах настоять своим своеволием. Если нет на это братнина согласия. Когда это – война. Ладно. Она поедет домой. И все-таки Петра знает, что все равно не уедет. Она останется на Дону. Но Павел… Но как все равно Павел?..
– Но ты, Павлик?..
– Ты думай всегда на хорошее, – замечает он.
– Я и думаю на хорошее, – вздохнула та. – Я просто вижу, как все вокруг. Ладно.
Она роется в своих книжках, тетрадках и достает фотографию, где они вдвоем. Его выпуск. Тот счастливый день. А потом они пошли и сделали памятное фото. Смотрит и прячет. Находит другую, наверное, это единственная фотография Павла, где он не в военной форме. Просто она и он. Никто не узнает, и никто не догадается, что офицер, если вдруг найдут. «Хорошо все-таки, что как-то так получилось, что есть простая, обычная карточка», – думает Петра. Она пишет на оборотной стороне: «На многая лета. На вечную память». Что-то раздумывает и не решается. Но семь бед – один ответ. Она дописывает. На всякий случай: «Большая просьба вернуть. По адресу…». Передает ему.
А потом они просто сидят. Он протягивает руку. Она кладет свою ладонь на раскрытую его. И Павлик накрывает это рукопожатие другой рукой еще и сверху.
– Христос Воскресе, Петра, – говорит он. – Воистину Воскресе!
Петра уедет. Она должна уехать. Наверное, она все понимает. Но не поверить в плохое. Все хорошо. Все правда будет хорошо. Потому что надежда. Она ведь всегда – надежда. Вера. Надежда. Любовь.
IV
У нее были хорошие, надежные документы. Сестра красного командира. Правда, уже опального красного командира, но кто там будет проверять на чужой стороне, наверное, понадеялись они. К тому же это был аргумент на крайний случай. Она была «своя» в этом городе. Как будто учительница-революционерка.
Это была первая серьезная разлука. Но у нее были хорошие, надежные документы. Может быть, поэтому они так легко и просто расстались, а может быть, просто они оба были – Лессы. С серо-стальным взглядом своих серо-голубых глаз.
Правда, Пелагея не видела потемневших глаз Павла, когда поезд тронулся, правда, она старалась и сама не думать, что она уезжает, а он остается. Без связи. Без весточки. Когда опасность. Когда всюду опасность. Павел… Почему-то она думала только про брата. Про себя забыла. Про себя она была уверена – у нее были хорошие, надежные документы.
– Расстреляю, – тихо сказал Павел. – Если ей не дадут доехать. Расстреляю всех. И еще тысячу. И другую. Правых и виноватых – все равно.
А потом он снова стоит прежний. Павлик Лесс. Он сейчас забыл. Но есть они, брат и сестра, он и Петра. И нет никого остальных: «С нами Бог, разумейте языцы, и покаряйтеся: яко с нами Бог… Страха же вашего не убоимся, ниже смутимся: яко с нами Бог»[30]. И есть его имя – Павел. «>8А язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда.
>9 Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию.
>10 Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть.
>11 Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?
>12 Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду.
>13 Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью.
>14Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину.
>15Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская» (Иак.3:8–15).
Пришедший вместе с ним его друг молча пожал ему руку.
Павел кивнул. И они пошли. Петра садилась не с платформы. Пока поезд стоял на запасных путях. Поезд ушел. И они пошли тоже.
У него серо-голубые глаза и его капитанские погоны. А еще она такая зеленая, эта бизонова трава. Старая, давняя, как мир, история, старые, давние, как мир, нравы и страсти. Ничего нового. Это просто всего лишь Америка середины XIX века. Всё как всегда. На Диком Западе – как на Диком Западе. Завтра всё пропадет задаром, ни за цент и ни за копейку. Но на этот раз всё решают не кольты, ножи и стрелы. Всё решают вечные ценности Православия. В высказываниях святых Отцов. Альтернативная история.
В основу пересказа Валерия Воскобойникова легла знаменитая «Песнь о нибелунгах». Герой древнегерманских сказаний Зигфрид, омывшись кровью дракона, отправляется на подвиги: отвоевывает клад нибелунгов, побеждает деву-воительницу Брюнхильду и женится на красавице Кримхильде. Но заколдованный клад приносит гибель великому герою…
Эрнест Ролле — одно из самых ярких имен в жанре авантюрного романа. В книге этого французского писателя «Разбойник Кадрус» речь идет о двух неподражаемых героях. Один из них — Жорж де Каза-Веккиа, блестящий аристократ, светский лев и щеголь, милостиво принятый при дворе Наполеона и получивший от императора чин полковника. Другой — легендарный благородный разбойник Кадрус, неуловимый Робин Гуд наполеоновской эпохи, любимец бедняков и гроза власть имущих, умудрившийся обвести вокруг пальца самого Бонапарта и его прислужников и снискавший любовь прекрасной племянницы императора.
Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.
В заключительный том Собрания сочинений известного французского писателя вошел роман «Вождь окасов», а также рассказы «Дикая кошка», «Периколя» и «Профиль перуанского бандита».
В настоящий том Собрания сочинений известного французского писателя вошла первая часть романа «Приключения Мишеля Гартмана».
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!