Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму - [26]

Предстоял выбор: то ли совсем отказаться от плодов, то ли глотать их вместе с косточкой. Кундэллу предпочла глотать их с косточкой. А молодые эму уже и сами решили прибавить квондонг к своему и без того разнообразному меню и с удовольствием продолжали рвать плоды с соседних деревьев.

После того как Карроинги открыл квондонг, он стал очень популярен в стае. Его начали уважать даже старшие эму: они считали, что он подаёт большие надежды.

Чёрных людей эму больше не встречали – те ушли далеко на север. Но стали появляться белые люди – они возделывали землю и повсюду пасли стада овец.

Как-то утром вожак стаи, сильный, крепкий самец, наскочил на двух белых людей, рубивших высокое красное дерево. Несколько недель спустя Карроинги своими глазами увидел группу белых людей, строивших железную дорогу. Люди только смотрели на птиц, иногда прогоняли их, но не делали попыток их поймать.

Так продолжалось в течение трёх лет. Эму жили спокойно, а Карроинги тем временем из подростка превратился в великолепную взрослую птицу. Голова его возвышалась на уровне пяти футов и даже выше и сидела на длинной и гладкой шее, покрытой голубой кожей. Глаза у него были удивительно большие, светло-карие, с тёмными зрачками. На его чёрном, твёрдом, слегка загнутом клюве виднелись большие ноздри. Его ноги были сильны и красивы; до колен они были без перьев, их покрывало что-то вроде чешуи. Из трёх пальцев на ноге средний был самым длинным, толстым, выдающимся вперёд, с острым, крючковатым когтем. Но лучшим украшением Карроинги был пышный покров из перьев, шевелящихся на ветру. На спине вдоль позвоночника перья распадались надвое и мягко спускались направо и налево. На широкой спине перья были чёрные, с едва заметным блеском; на нижней части шеи они неожиданно переходили в серые и даже белые, а по бокам в пёстрые, бронзово-коричневые с чёрными и светло-кремовыми пятнами. Когда ветер поднимал верхний покров, взору открывался толстый слой причудливо завитых перьев, похожих на старые, пожелтевшие кружева.

Снова приближалась зима, и Карроинги, ставший уже взрослым, начал испытывать какое-то странное волнение. Ему всё время хотелось показывать свою удаль перед эму-самками. С огромной скоростью пересекал он гладкую равнину, до предела выбрасывая вперёд свои сильные ноги и с ликующим криком обгоняя других эму. Он бил ногами, кричал, хлопал крыльями, танцевал, балансировал на одной ноге, взъерошивал на шее перья, задирал кверху голову или же так выворачивал её, что почти свёртывал себе шею.

С особенным усердием он проделывал всё это после знакомства с молодой Уорри. Уорри была очень польщена. Ей нравился Карроинги, и в ответ она издавала гортанные звуки и хрипы.

Когда стая снова начала делиться на пары, никто не удивился, что Карроинги и Уорри вместе отправились устраивать гнездо.

ПЕЧАЛЬНАЯ СУДЬБА ПЕРВОЙ КЛАДКИ

Была тихая холодная июльская ночь. В морозной вышине светила луна; сотни звёзд, будто осколки хрусталя, сверкали на тёмном небе. Ночной воздух над затихшим кустарником был таким прозрачным, что контуры деревьев и кустов вырисовывались совсем ясно, как будто вы смотрели на них сквозь тёмные очки. Тени деревьев казались огромными чудовищами. Снежный иней, толстым слоем покрывавший траву, белел и сверкал спокойным блеском; дождевые лужицы на пнях замёрзли. Вся местность казалась скованной холодом. Из застывшей тишины, так долго лишённой каких-либо звуков, рождённых зверем или насекомым, птицей или человеком, вдруг донёсся слабый крик. Это был призывный крик. Он всё приближался, затем послышался равномерный топот ног и ритмичное похлопыванье тяжёлых крыльев, словно сухая трава шелестела на ветру. Это был Карроинги, в глубокую ночь нёсшийся через заросшую кустарником равнину, чтобы сообщить всем, что он стал отцом. Отцом восемнадцати овальных яиц!

Это была рекордная кладка, и Карроинги как будто понимал это. Бывали случаи, когда в гнезде эму высиживалось даже двадцать шесть яиц, но это лишь когда одним гнездом пользовались одновременно две матери. У птиц, которых Карроинги созвал посмотреть на него с Уорри, такая кладка вызвала восхищение. Яйца были большие, тонкая скорлупа была совсем прозрачной и зернистой.

Уорри продолжала сидеть на своём временном гнезде, сделанном из мягких трав и древесной коры, а Карроинги рвался в ночную равнину, желая со всеми поделиться своим счастьем. Тем временем все уважающие себя эму продолжали спать под голыми сливовыми деревьями. Шум его крыльев наконец разбудил и рассердил одного из отцов семейства. Это не смутило Карроинги – он был готов к бою. Мужская сила, энергия и гордость взыграли в нём, и он готов был вызвать на состязание или на борьбу хоть весь свет.

Вдруг из прозрачного лунного света перед ним выросла угрожающая тёмная фигура. По неистовому биению крыльев Карроинги узнал, кто это: вожак стаи. Карроинги остановился. Он уже чувствовал себя менее уверенно.

На эту встречу он не рассчитывал – вожак считался неутомимым борцом. Но отступать было поздно.

Вожак приближался огромными скачками. В двенадцати ярдах он остановился и уставился на Карроинги; его карие глаза метали грозные молнии. Затем он бросился на Карроинги, Карроинги – на него. Подпрыгнув высоко в воздух, они сцепились своими длинными крючковатыми пальцами. Карроинги получил удар в бедро и тут же нанёс ответный удар по крылу вожака. Потом последовал ещё более сильный удар, сотни мелких перьев полетели от Карроинги, и что-то подсказало ему, что лучше отступить.