Пространство по-прежнему продолжало сжиматься. Неспешно, неотвратимо, словно испытывая нервы парня. И вынуждало идти по коридору вдаль. Между ними оставалось всего метра три, вздымалась пыль от перемалываемых конструкций, мелко вибрировал разрушаемый пол. А потом в лицо Иванову прилетел осколок бетона. Маленький, серый, ничтожный и жалкий. Больно он сделать не смог, но вот царапина с выступившей на ней капелькой крови заставила отнестись к происходящему со всей серьёзностью.
Помощник упруго поднялся, ещё раз осмотрелся в поисках какой-либо двери, не нашёл и решительно сделал первый шаг прочь от надвигающейся опасности. Но как только он сдвинулся с места, шум усилился и непонятное, способное крушить и пожирать бетон, неожиданно ускорилось. Да так, что парню пришлось бежать изо всех сил, всей кожей ощущая творящийся за спиной апокалипсис и вибрацию разрушаемого пола под ногами.
Быстрей! Быстрей! Ещё быстрее!!! – завывало сердце. Мозг молчал, уступив место инстинктам. В груди пекло, в ушах звенело, из горла рвались шершавые хрипы. Коридор оказался странным. Он петлял, иногда шёл вверх, иногда поворачивал. Но не заканчивался, продолжая слабыми, старыми лампочками под самым потолком, освещать путь.
…Сергей не знал, сколько он бежит. Может минуту, может целую вечность. Здесь, в этом странном месте, отсутствовало само понятие времени. Только схлопывающийся коридор сзади и неопределённость впереди. И скорость…
На очередном повороте Иванов споткнулся и упал. Сразу же вскинулся, опёрся ладонями об пол, попытался встать. Почти получилось! Но почти, обычно, не считается…
Подвела нога. Неожиданно для помощника она подвернулась и тело некрасиво, как в замедленной съёмке, стало заваливаться сначала на стену, а потом сползать на пол. Снова подняться Иванов уже не успевал. Он с расширенными от ужаса глазами наблюдал за схлопывающимся коридором, с жутким треском догоняющим его. Оставалось три, два один метр….
Сергей закрыл глаза ладонью, чтобы не видеть того, что сейчас произойдёт. Моргнула не отключенная в спешке Печать, и…
– Дебил! Уйди с проезжей части! Совсем охренели – обдолбятся не пойми, чем и валяются чуть ли не под колёсами! За тебя же, козла, случись что, отвечать как за человека!
Голос принадлежал немолодому, угрюмому водителю автобуса, медленно проехавшего мимо, чуть ли не по ногам. Помощник ошалело огляделся, не до конца осознавая реальность.
Он сидел посреди дороги; справа и слева, сигналя, проезжали автомобили; несколько зевак снимали его на камеры своих смартфонов.
«А где коридор? Где схлопывающееся пространство? Где я? Почему?..» – именно эти вопросы вихрем кружились в голове.
– Спокойно, спокойно! Ты как? – прямо сквозь поток машин к нему подбежал донельзя запыхавшийся, материальный Швец. – Еле догнал! Ты что творишь?! – и, уже обращаясь к окружающим. – Всё в порядке. Болеет человек, не видно? Ему уже лучше! Для особо любопытных – контузия старая…
– Алкотузия, – с апломбом в голосе брякнул кто-то с тротуара. – Бухал, судя по внешнему виду, недели две. Белочка.
Раздался одиночный, глуповатый смех, однако слова Антона своё дело сделали – народ начал расходиться.
Инспектор шустро поднял слабо соображающего подчинённого на ноги и тот с изумлением обнаружил, что почти не может ходить. Ноги, словно ватные, подкашивались при малейшей попытке сдвинуть их с места. Да и тело стало словно не своё – непослушное, потное, тяжёлое, будто из свинца отлитое. Сознание тоже не радовало – норовило отключиться. В груди пекло, дышать было решительно нечем. Рот открывался, закрывался, однако воздуха катастрофически не хватало. Словно захлёбывался.
Не говоря ни слова, Антон перекинул руку Иванова себе через шею, и, поддерживая его за туловище, поволок на тротуар. Им сигналили, матерились в открытые окна, просто объезжали – но парням на это было плевать.
Убравшись с дороги, Швец, против ожидания Сергея, сесть ему не дал, а поймал с руки старенькую «шестёрку»-классику с благообразным дедком за рулём.
– У-у-у! – опытно протянул тот, – За такого красавца минимум тройной тариф, и это если он не заблюёт мне ничего. Коль вывернет бедолагу – плюс химчистка.
Инспектор затормошил подчинённого.
– Серёга! Серёг! Не спи! У тебя деньги есть?
Вместо ответа Иванов из кармана с трудом извлёк несколько купюр, протянул их бомбиле.
– Столько хватит? – уточнил Швец у дедка и, не давая ему набить цену, закончил утвердительно. – Хватит! Давай я его назад засуну. Устал человек…
***
Они сидели на кухне и ждали. Молча, сосредоточенно, как любящие родственники у дверей реанимации. Маша тихонько плакала. Фрол Карпович и Александрос уныло смотрели в окно, Антон нервно крутил в руках кружку с давно остывшим чаем. Сдоба стояла нетронутой.
– Шестнадцать часов спит, – попробовал завести разговор помощник. Наверное, уже раз в десятый. Предыдущие попытки оканчивались провалом – все на нервах, напряжённые.
– Да… Истощён он очень, – неопределённо подметил боярин. – Как она его…
Кицунэ горько вздохнула, Александрос не прореагировал никак. Но слушал внимательно, судя по напряжённым мышцам лица.
