Призыву по возрасту не подлежит - [43]
— Не наша, — прошептал Васька. — Зачем она тут?
Осторожно приблизились. Женщина вздохнула, встала с коряги, повернулась, и Димка узнал Юльку-воровку.
Не прячась, шагнул из кустов. Юлька подпрыгнула:
— Ой, ктой-то?!
— Я! — успокоил Димка, глядя в испуганные Юлькины глаза.
Она присела, схватившись за сердце:
— Ох, мама, чуть не подохла! Чего вас тут носит?
— А вас? — сурово, по-хозяйски спросил Васька. — Как твоя торговлишка?
Юлька махнула рукой:
— Сгорела!
Они стояли друг против друга, еле узнавая один другого. Да, перед Димкой была Юлька-воровка, живая и невредимая, но от прежней нагловатой Юльки ничего, пожалуй, не осталось: была только страшно похудевшая, смертельно уставшая женщина с поседевшими волосами.
Васька был прав: Юлька действительно не могла расстаться с мечтой о наживе. Когда пришли немцы, ловкая баба занялась торговлей. В дело шло все: и барахло, и зажигалки, и шнапс. Поначалу Юльке показалось, что жизнь ее наконец-то налаживается, она с благословения фашистов даже открыла в каком-то подвале что-то вроде лавочки, которую охотно посещали гитлеровские вояки и полицаи, чтобы пропустить стаканчик-другой. Но однажды пьяные «гости» сожгли ее «магазин». Юлька побежала было жаловаться властям — ее избили и выгнали. И осталась она одна-одинешенька. И Пашка Нуль, к которому Юлька обратилась за помощью и советом, презрительно посмеялся над ней, сказав: «Дурой ты была, дурой и осталась! Нету в тебе мечты, фантазии, размаху нет!»
У самого Пашки были мечта и размах: он состоял при немецком складе продовольствия в какой-то неведомой Юльке, но, видно, очень важной должности, носил сапоги со скрипом и форму полицая.
«Дура! — еще раз повторил Пашка. — Времена переменились, не упусти момента!»
— Слушай, Димка, — прошептала теперь потерянным голосом Юлька. — Неужто времена переменились, а? И это навсегда?
— Ничего не навсегда! — хмуро ответил ей Васька. — Погоди! Накостыляют наши твоим поганым фашистам! И Пашке твоему! Только перья полетят!
— Хорошо бы, — вздохнула Юлька. — Новая бы жизнь началась…
Мальчишки смотрели на нее и не понимали, о какой новой жизни мечтает она. О новом, что ли, хождении по базарам, о новых проделках, как раньше?
— Чего глядите? — усмехнулась Юлька, поняв их мысли. — Думаете, нету уж для меня новой жизни, да? Я, может, работать пойду… Ребеночка возьму на воспитание, девочку…
— И куда ж ты теперь? — спросил Васька.
Юлька пожала плечами. Все та же на ней кофтенка, все та же прическа: никакой прибыли не дала Юльке война.
— Возьмите с собой, а? — тихо попросила вдруг Юлька, и мальчишки переглянулись.
— Да куда ж мы тебя возьмем? — хмуро пробормотал Васька. — Что у нас, гостиница? Или, может, ресторан?
— Врешь ты все, — вздохнула Юлька —. — Знаешь, куда идешь! Я же вижу… А мне податься некуда… Пропаду…
— Возьмем ее, а? — шепнул Димка, и Васька больно ткнул его локтем.
Димка вспомнил, как Юлька спасла его от Пашкиного ножа, и твердо сказал:
— Пойдем с нами!
— Дурак! — Васька треснул его по затылку.
Звон наполнил, расколол голову Димки, настала ночь…
Очнулся уже под звездами. На коленях стояли возле него Васька и Юлька, дышали в лицо, брызгали водой.
— Ты что, Димка, а? — суетился Васька. — Больно? Да я же чуть-чуть!
— Это от нервов, — убежденно сказала Юлька. — Бывает! Я вот тоже не раз так грохалась!.. Дойти-то сможешь?
Димка кивнул и поднялся. Юлька и Васька подставили свои плечи, и мальчишка, опираясь на них, побрел, еле перебирая ногами.
Когда подошли к пещерам, услыхали вдруг резкий пистолетный выстрел.
Васька бросился в дыру. На постели из сухой травы, слабо освещенная ночником, лежала Виолетта, а рядом с ней — Анастасия Семеновна. В руке она держала маленький дамский браунинг.
— Кто стрелял? — кинулся к ней Васька. — Зачем?
— Она, — кивнула женщина на Виолетту. — Как я успела!.. — И покачала головой.
— Зачем она? — недоуменно смотрел Васька.
Виолетта туманным взором посмотрела на него, на Димку, возникшего из темноты, и отвернула голову, видно, никого не узнавая. Ее четкий профиль, словно выточенный из белого мрамора, резко выделялся на темном фоне «подушки» — рюкзака, набитого сухой травой. «Красивая», — подумал опять Димка. А Виолетта, взглянув на него горящими больными глазами, сказала:
— Обуза я… А тут дети…
— Лежи уж, — ворчливо проговорила Анастасия Семеновна. — Скоро к нашим тебя переправим!
— Как? — пробормотала Виолетта. — Кругом фронт… Враги…
— Ладно, помолчи-ка, давай я тебя перевяжу получше, — сказала Анастасия Семеновна и прогнала ребят из пещеры.
— Плохо, — сказал Васька Димке. — Горит вся. Бредит… Лекарства нужны…
— Ой-ой-ой! — проойкала Юлька. — Беда-то какая… Я тут девочку видела, ма-аленькую… Тоже такая плохая… Помрет… И все мы тут подохнем…
— Не каркай! — разозлился Васька. — А сиди и помалкивай! Для тебя же лучше! И никуда отсюда ни ногой, ясно?
— Ясно, ясно! — покорно согласилась Юлька. — Я молчу! А кто эта тетка, а? — кивнула она на Анастасию Семеновну. — У нее небось наган есть?
— Пушка! — отрезал Васька и так взглянул, что Юлька прикусила свой длинный язык.
После перевязки Виолетта затихла и уснула. Ребята вытащили из кустов приготовленные самодельные носилки, взяли оружие, при виде которого у Юльки округлились глаза, и стали дожидаться команды.
Михаил Григорьевич Зайцев был призван в действующую армию девятнадцатилетним юношей и зачислен в 9-ю бригаду 4-го воздушно-десантного корпуса. В феврале 1942 года корпус десантировался в глубокий тыл крупной вражеской группировки, действовавшей на Смоленщине. Пять месяцев сражались десантники во вражеском тылу, затем с тяжелыми боями прорвались на Большую землю. Этим событиям и посвятил автор свои взволнованные воспоминания.
Вадим Германович Рихтер родился в 1924 году в Костроме. Трудовую деятельность начал в 1941 году в Ярэнерго, электриком. К началу войны Вадиму было всего 17 лет и он, как большинство молодежи тех лет рвался воевать и особенно хотел попасть в ряды партизан. Летом 1942 года его мечта осуществилась. Его вызвали в военкомат и направили на обучение в группе подготовки радистов. После обучения всех направили в Москву, в «Отдельную бригаду особого назначения». «Бригада эта была необычной - написал позднее в своей книге Вадим Германович, - в этой бригаде формировались десантные группы для засылки в тыл противника.
Роман Алексея Федорова (1901–1989) «Подпольный ОБКОМ действует» рассказывает о партизанском движении на Черниговщине в годы Великой Отечественной войны.
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
Двенадцати годам фашизма в Германии посвящены тысячи книг. Есть книги о беспримерных героях и чудовищных негодяях, литература воскресила образы убийц и убитых, отважных подпольщиков и трусливых, слепых обывателей. «Звучащий след» Вальтера Горриша — повесть о нравственном прозрении человека. Лев Гинзбург.
Книга «Отель „Парк“», вышедшая в Югославии в 1958 году, повествует о героическом подвиге представителя югославской молодежи, самоотверженно боровшейся против немецких оккупантов за свободу своего народа.