Призвание сестры Аньезе - [4]

Шрифт
Интервал

Не то чтобы ей хотелось посплетничать, а просто из любопытства, особенно с тех пор, как она стала плохо слышать. Все мы, в конце концов, из одного теста сделаны, и мирская жизнь потихоньку, упрямо проникала и сюда — с наставлениями исповедника, с болтовней пономаря, с разговорами родственников, приходивших в приемную, с перебранками монахинь и интригами, которые возобновлялись каждый раз, когда предстояло переизбрать на должности на очередные три года. Ох, тогда!..

Тогда сестра Габриелла, обычно само высокомерие, становилась кроткой, словно пасхальная овечка. А сестра Мария Фаустина уже за неделю натягивала на свое лицо нежнейшую улыбку. Монахини без конца шушукались друг с другом, о чем-то договаривались и в свободные часы, и трудясь на кухне, где готовили сладости и пирожные к праздникам, на пасху и на рождество. А сестре Аньезе делать этого не приходилось, потому что у нее не было ни сахара, ни муки, ни денег, чтобы купить их, ни родственников, которым надо было бы послать в подарок сладости. Ее мать, добрая душа, давно уже скончалась. Умер и дон Базилио, хотя дожил в горести до преклонных лет, потому что господь послал ему это испытание в земной жизни, оставила этот мир и старая милосердная тетушка, которая дала ей сто двадцать унций, чтобы донна Аньезе могла постричься в монахини. Мир их душе, всем, всем, и дону Джакомино тоже — он умер, оставив много детей, которые похоронили его в церкви Санта Мария дельи Анджели. Да свершится воля господня! К сестре Аньезе, бедной старушке, господь был милостив. На шесть унций в год из тетушкиных денег да при том, что ее кормили в монастыре — меньше чем на тридцать чентезимо в день, — она могла кое-как содержать себя, прачку и прислужницу, без которой не в силах была обойтись из-за своих болезней. Она экономила даже на двух парах обуви и новой рясе, которые полагались ей каждый год. Продавала свою порцию орехов и миндаля, которые не могла есть. Из двух яиц съедала только одно, а другое делила между прислужницей и прачкой. Она даже пристроила спиртовку на столе возле своей миски, чтобы, добавив воды, прокипятить суп, тогда его становилось побольше и хватало обеим женщинам, которые всегда были голодны как волки. Сама же она питалась святым духом, бедная старушка. Терпя такие лишения, она кое-как перебивалась и даже еще умудрялась при этом выкраивать деньги на кофе с печеньем исповеднику каждое утро.


Конечно, ей тоже хотелось бы подержать пастырский посох хотя бы однажды за столько лет. Но эту должность всегда отдавали тем монахиням, которые умели ловко плести интриги и у которых была поддержка родственников, там, в миру. Делать нечего, она молчала и благодарила божественное провидение. Чего ей, в сущности, не хватало, слава богу? В то время как там, в миру, столько было разных горестей! Своим добрым примером и такими же добрыми, хорошими словами она утешала тех новеньких послушниц, которых в монастырь тянули буквально за волосы, без призвания. Одна из них, невоспитанная деревенская девчонка, однажды так прямо и заявила ей:

— Знаете, что я вам скажу? Мое призвание — выйти замуж за дона Пеппино Бертолу, любым способом!

1890

Еще от автора Джованни Верга
Сельская честь

«Вернувшись с военной службы, Туридду Макка, сын тетки Нунции, важно прогуливался каждое воскресенье на площади в форме стрелка и в красном берете. Девушки пожирали его глазами, отправляясь к обедне укутанные с носом в мантильи, а мальчишки кружились вокруг него, как мухи. Он привез также с собою трубку с таким изображением короля верхом на лошади, что тот был точно живой, а зажигая спички, Туридду чиркал ими сзади по штанам, приподнимая ногу кверху, словно он собирался ударить кого…».


Семья Малаволья

Перевод с итальянского и примечания Анны Бонди Под редакцией А.М. Евлахова Государственное издательство «Художественная литература» Ленинград 1936.


Война святых

В новелле под характерным названием «Война святых» Верга с большой долей юмора показывает, как почитание крестьянами святых только своих приходов приводит к кровавым столкновениям и семейным ссорам. Антиклерикальная позиция Верги видна уже в названии новеллы, которая в рукописи носила еще более откровенно-сатирическое заглавие: «Да славится святой сапог!». Эти слова Верга сохранил в речи одного из персонажей: «Да славятся мои сапоги! Да славится святой сапог!».


Папа Сикст

В новелле «Папа Сикст» Джованни Верга изображает монастырь как «маленькую вселенную» со своей иерархией, интригами и борьбой. Герой новеллы — ловкий малый, не брезгуя ничем, добивается места приора монастыря и благоденствует, угождая «и вашим и нашим».


Дон Личчу Папа

«Бабы пряли на солнышке, куры рылись возле порогов – тишь да гладь, да божья благодать. И вдруг все бросились врассыпную, завидя издали дядю Мази, городского сторожа, с арканом наготове. Куры разбежались по курятникам, словно поняли, что метит он и на них…».


Его преподобие

В новелле «Его преподобие» Джованни Верга нарисовал тип сельского священника-богатея, который держит в своих руках всю округу и безжалостно эксплуатирует крестьян при полном попустительстве властей. «Нет, он и не думал прослыть святым — боже упаси! Святые люди с голоду подыхают», — едко передает Верга мысли его преподобия. Ни внешним видом, ни своими делами он не походил на слугу божьего, и прихожане «не очень-то понимали, кто же он такой на самом деле — то ли священник, благословляющий именем господа, то ли хозяин, только и думающий о том, чтобы обсчитать их да с пустой сумой и серпом под мышкой с поля выпроводить?».