Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы - [75]

В одну из них я поместил кадило, в две другие — по черному подсвечнику в форме полумесяца. Потом в одной из точек внешней концентрической окружности положил дохлую летучую мышь — это было северное направление; запад обозначил человеческим черепом, юг — козлиной головой, восток — дохлой черной кошкой.

Тем временем запах, исходивший из кадила, становился все более тяжелым, и я вернулся в свою комнату. Весь дом гудел, как орган.

В комнате оказалась удобная кушетка, застеленная черным покрывалом. И я прилег на нее.

Как я мог истолковать то, что со мной произошло? В то время у меня даже мысли не возникло искать какие-то объяснения. Все казалось настолько естественным, как будто речь шла о меблировке новой квартиры. Позже, когда я размышлял об этом, мне пришли в голову два объяснения.

Первое, самое элементарное: все это мне приснилось. Что касается конкретных деталей, то я определенно почерпнул их из книги аббата Альфонса Луи Константа, писавшего под псевдонимом Элиас Леви. Помнится, там были совершенно фантастические указания: свечи, например, следовало окропить человеческим потом, черную кошку перед совершением обряда полагалось пять дней поить человеческой кровью, череп должен принадлежать казненному отцеубийце, а голова — козлу, с которым какая-нибудь девушка, по деликатному выражению Элиаса Леви, «…cum quo puella concubuerit»[11]. Эту книгу я прочел года за два до описываемых событий и, естественно, забыл все эти подробности, а тут, когда оказался в совершенно неправдоподобной фантастической обстановке, они сами собой всплыли откуда-то из глубин памяти. Так иногда человеку во сне приходят строчки давно прочитанных и давно забытых стихов.

Или, может быть, я впал в гипнотический транс, и то, что предстало передо мной в облике гнома, на самом деле было моим подсознательным вторым «я», которое в этот момент жило своей собственной жизнью. Подобное явление, называемое раздвоением личности, описано в трудах многих психологов.

…Весь дом гудел, как встревоженный улей, отовсюду доносились шаги, где-то двигали тяжелые предметы, что-то шипело и свистело, и время от времени слышались удары гонга.

Одна из стен раздвинулась, и в комнату вошла женщина, закутанная в черный плащ. Увидев меня, она прижала ладони к лицу и закричала:

— Кто вы? Что вам нужно?

Я узнал по голосу Элен Сент-Клер, бросился к ней и схватил ее за плечи.

— Элен! — воскликнул я. — Как вы сюда попали?

Она взвизгнула и, вырвавшись из моих рук, отбежала в угол комнаты.

— Не бойтесь, — сказал я. — Ведь вы же меня знаете. Меня зовут Янош Батки, я тот самый венгр, который отвез ваш перстень графу Гвинеду.

Элен долго и очень внимательно разглядывала меня. Судя по всем ее движениям, она явно была в невменяемом состоянии.

— Ах да, конечно, вы — тот ученый с рукописью, — проговорила она и истерически рассмеялась.

— Как вы сюда попали? — повторил я свой вопрос. — И что вы здесь делаете?

Она подбежала, уцепилась за меня и испуганно зашептала:

— Скажите, кто этот человек? Это ведь его дом? Что это за старик?

— Вы имеете в виду… Нет-нет. Не знаю.

— А вы уверены, что… что это не граф Гвинед, постаревший на пятьдесят лет?

— Элен! — вскричал я. — Что с графом Гвинедом? Вы последняя, кто видел его. Вы увезли его на своей машине… Что с ним?

— Не знаю. Понятия не имею. Я привезла его сюда, где все было уже приготовлено. Но что с ним потом случилось, не знаю. Вы уверены, что это не граф Гвинед?.. Мне так холодно… Дайте руку. У вас горячая кровь? Да. Сядьте поближе ко мне, прижмитесь, согрейте меня. Я ужасно озябла…

Ее била дрожь, хотя я не чувствовал, чтобы в комнате похолодало.

— Когда я была совсем маленькой, у нас дома, в Конноте, однажды было вот так же зябко, — бормотала Элен. — И все реки замерзли… Сядьте поближе, прошу вас… Мы росли в страшной бедности. У меня было девять братьев и сестер… и не было выхода. Я потом призналась на исповеди отцу Хэмфри, зачем я это сделала… Не отодвигайтесь, я совсем замерзла… Я украла у старика эти пять фунтов не потому, что испытывала болезненную страсть к деньгам. Просто было очень холодно, а я не выношу холода, я схожу с ума и теряю контроль над собой… — Она бубнила бесцветным ровным голосом, лишенным каких-либо интонаций. — Почему вы на меня так смотрите? Вы мне не верите? И правильно, не верьте. Я всегда любила деньги и уже тогда копила их, складывала в кубышку… В то время я даже представить себе не могла, каким состоянием буду владеть. У меня ужасно много денег. Каждую минуту мое состояние увеличивается на пятьдесят фунтов, и все-таки мне очень холодно… Сядьте поближе, прошу вас… Сколько вы хотите? Где моя чековая книжка?.. О, Господи, где моя чековая книжка?.. — И она зарыдала.

Потом, когда она немного успокоилась, я снова начал допытываться, что с графом Гвинедом. И Элен рассказала все, что ей было известно. Я прекрасно помню каждое ее слово, это не могло быть сном… но точно так же я помню все, что говорил гном, — этот ирреальный субъект, созданный скорее всего моим воображением…

От Элен я услышал следующее:

— Как только Цинтия сообщила, где находится граф Гвинед, я сразу поехала к нему. Тут уж он не смог передать, что не примет меня. Слуг, естественно, не было, и ему самому пришлось открыть дверь. Я знала, что у него не хватит духу выгнать меня, и мне не составило большого труда уговорить его поехать со мной. Он поверил всему, что я сказала. Что я явилась к нему искать защиты, поскольку порвала с Морвином и теперь опасаюсь мести со стороны этого человека… Он сел ко мне в машину и поехал, как агнец на закланье… Прошу вас, не отодвигайтесь… Я так замерзла… Какая ужасная ночь… Никогда, пока я живу… Скажите, а дьявол действительно существует?