Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы - [53]

— На этом деловая часть нашей встречи исчерпана, — констатировал пышнобородый индус. — Осталось только предостеречь вас, мистер Морвин, от необдуманных поступков. Имейте в виду: мы вооружены. Поэтому не делайте глупостей и постарайтесь испариться как можно незаметнее.

Морвин не заставил себя упрашивать. Как только его отпустили, он тут же вскочил в такси и покинул поле битвы.

В состоянии полной прострации я подошел к своим благодетелям и представился:

— Янош Батки.

— Очень приятно. Лина Кретш.

— А я — магараджа Осборн Пендрагон, — сказал индус, снимая тюрбан и отклеивая бороду.

* * *

— За это надо выпить, — заявил я, когда немного пришел в себя.

Но в Лондоне после одиннадцати вечера достать выпивку — дело нелегкое. Мы вынуждены были отправиться в «Лайонз Корнер хауз», где подают спиртные напитки и ночью, если человек кроме этого заказывает что-нибудь из еды.

В маленьком зале, облицованном декоративным искусственным мрамором, гремел оркестр, и беднейший лондонский обыватель, попадая в эту мишуру ярких красок и оглушительных звуков, наверняка в первый момент представлял себе, будто оказался в том иллюзорном мире, где разыгрываются киношные мелодрамы.

Когда мы садились за столик, Осборн с напускной небрежностью пригладил волосы и поправил галстук, после чего Лина бросила на него взгляд, полный нескрываемого восхищения. И даже сделала было такой жест, будто намеревалась обнять его за шею. Осборн смущенно отодвинулся. Но мне уже все стало ясно.

— Что будем пить? — спросил я.

— Пиво, — без колебаний ответила Лина. — Баварское, в связи с особо торжественным случаем.

Лицо Осборна побледнело под слоем грима.

— О, я в жизни не пробовал этот напиток. Пожалуй, мы и на этот раз обойдемся без него.

И, к нашему с Линой огорчению, он заказал бутылку шампанского «Вдова Клико».

Когда мы выпили за счастливое возвращение рукописи, Осборн откинулся на спинку стула и с улыбкой проговорил:

— Если я не ошибаюсь, доктор, вас чрезвычайно удивила наша встреча.

— Не то слово, — пробормотал я.

— А между тем все очень просто. Позавчера, после того как вы уехали, дядя позвал меня к себе и мы имели продолжительную беседу, что, к сожалению, случается довольно редко. Поскольку я тоже намеревался поехать в Лондон, он попросил меня зайти к его адвокату Александру Сетону и рассказать ему о событиях последних дней. Думаю, дяде просто не хотелось писать письмо. Он вообще не любит этим заниматься, предпочитает посылать курьеров, как обычно делают короли. Но я с радостью согласился выполнить его поручение, и к тому же у меня уже возник план, как добыть дополнительные сведения, чтобы картина была более полной. Я вспомнил, что Мэлони никогда не получал писем, а свои письма сам относил на почту в Корвен, не доверяя слугам. Два раза я сопровождал его до почты и ждал на улице, пока он отправлял письма. Мне и в голову не приходило, что он может получать там корреспонденцию до востребования. Но теперь я решил проверить это. И рано утром отправился в Корвен, надеясь, что туда еще не дошла весть о смерти Мэлони. Зашел на почту и спросил, не пришло ли письмо на имя моего друга. Работница почты узнала меня и без колебаний выдала письмо, пришедшее накануне. Вернувшись домой, я распечатал его. Оно было напечатано на машинке, без подписи, и выдержано в довольно суровом тоне. Анонимный автор угрожал нашему бедному другу, который уже совершает вояж по одному из кругов ада, что, поскольку тот до сих пор ничего не сделал, его не только лишат дальнейших субсидий, но и отдадут в руки полиции за прошлые прегрешения. По-видимому, это было уже не первое предупреждение, адресованное Мэлони. И таким образом становится понятной его отчаянная попытка форсировать события в ту роковую ночь.

— Я догадывался об этом.

— Приехав в Лондон, я сразу отправился к Сетону, который наконец-то признал, что я давно вышел из младенческого возраста, и теперь первый раз в жизни говорил со мной абсолютно откровенно. Он объяснил мне ситуацию. Через месяц-другой дядя будет располагать неоспоримыми доказательствами того, что Уильяма Роско убил его врач. Речь идет о каком-то открытии в области биологии, которое поможет раскрыть преступление. Осталось только провести последние опыты. Но дядя покамест не торопится уполномачивать Сетона на какие-либо решительные действия.

— Почему?

— Сетон объясняет это причинами интимного свойства. Якобы дядя когда-то был влюблен в даму, которая сейчас является вдовой и единственной наследницей Уильяма Роско. И, судя по всему, до сих пор симпатизирует ей и считает, что она невиновна в смерти мужа.

— А откуда же Морвин узнал о тех экспериментах, которыми граф занимается у себя в лаборатории?

— Интересный вопрос. Я его тоже задал Сетону. Оказывается, дядя сообщил о своих опытах миссис Роско, призывая ее порвать с Морвином, которого он считает единственным преступником. Он передал это через Сетона, введя его в курс дела. Сам Сетон уверен, что убийство Роско было совершено если уж не при участии, то по крайней мере с согласия его жены. По его мнению, чтобы заставить графа проявить активность, необходимо убедить его в том, что миссис Роско знала о готовившихся на него покушениях и о поручении, которое было дано Мэлони. Я пообещал Сетону приложить все силы, чтобы добыть нужные доказательства, хотя не имел ни малейшего понятия, с какого конца подступиться к этому делу.