Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы - [24]
Мы тщательно обыскали библиотеку, заглянули за все шторы. Тем временем к нам постепенно присоединились и остальные, но поиски не дали никаких результатов. Возмутитель спокойствия затаился и уже с полчаса не давал о себе знать. Тогда я решил пуститься на хитрость.
— Пойдемте, — сказал я, — он прячется не здесь, а этажом выше. Голос доходит сюда через каминную трубу, поэтому нам и кажется, будто он звучит в библиотеке.
Мы всей группой направились к выходу. Дойдя до двери, я сделал знак Цинтии, чтобы она задержалась, и погасил свет. Остальные во главе с Гриффитом вышли, и из коридора еще долго доносились их удаляющиеся шаги.
Как только наступила тишина, дух снова заговорил. Он продолжал чтение Апокалипсиса с того места, на котором остановился.
Цинтия испуганно вцепилась в мою руку. Я приосанился, почувствовав себя могучим защитником и покровителем этого слабого создания. Другой рукой я обнял ее за плечи, а потом ободряюще погладил по голове. Она не сделала ни малейшей попытки отстраниться.
Я в душе возблагодарил милейшее домашнее привидение, невольно предоставившее мне возможность побыть в течение минуты на верху блаженства, ощущая необыкновенный прилив нежности. Теперь нас с Цинтией связывали общие переживания, общая тайна.
Я взял ее за руку, и мы осторожно, на цыпочках, двинулись в сторону камина, поскольку мне уже было ясно, что голос раздавался именно оттуда.
Наклонившись, я включил карманный фонарик и заглянул внутрь. Все оказалось так, как я и предполагал. В углу, невообразимо скорчившись, сидел Осборн и держал на коленях граммофон, который голосом Пирса Гвина Мора пересказывал Апокалипсис.
— Ага, попались, Осборн! — вскричал я. — Выходите, вы разоблачены!
Осборн вылез из камина, весь перемазанный сажей, но страшно довольный.
— А неплохо получилось, как вы считаете, доктор? Все-таки звукозаписывающий аппарат — подлинное чудо техники. Каков эффект, а? По-моему, речь пророка в полночный час произвела на публику неизгладимое впечатление. Если вы меня не выдадите, можно считать, что уже готова новая легенда. Завтра святой отец и его сестра будут с помощью метафизических теорий объяснять прихожанам, каким образом в ллэнвиганском замке вдруг раздался голос пророка, а лет через сто какая-нибудь новая Цинтия запишет это семейное предание, передаваемое из уст в уста, снабдит комментариями и напечатает в «Брайтоне» под каким-нибудь дурацким заголовком типа «Чудеса в решете». А сейчас давайте поднимемся ко мне. Предлагаю выпить после пережитых страхов по бокалу «Хэннеси».
И мы поднялись в его комнату, в которой я еще не бывал. Это была совершенно удивительная комната. Как мне показалось, Осборн пытался воссоздать у себя нечто вроде бунгало. Привычную кровать здесь заменял гамак, все предметы, составлявшие обстановку этого жилища, были сделаны из тростника и развешаны на стенах, а вдоль стен тянулась, создавая замкнутое пространство, небольшая канавка, заполненная водой.
— Это защита от змей, — сказал Осборн. Он открыл бутылку и наполнил бокалы. — Я предлагаю выпить за мою сестру, за ее успехи. Кстати, Цинтия, мы с тобой, можно сказать, коллеги. Я создаю легенды, а ты их записываешь и распространяешь. Доктор, вы, наверно, не знаете, что она у нас известная фольклористка. У нее уже опубликованы две статьи.
— Замолчи! — вскричала Цинтия.
Осборн достал с полки журнал «Брайтон», раскрыл его и показал мне маленькую заметку, занимавшую примерно полстраницы, под названием «Народные рождественские танцы в Мэрионетшире». Внизу стояла подпись. «Цинтия Пендрагон из Ллэнвигана».
Я тепло поздравил ее. Она смутилась и покраснела, но я видел, что это доставило ей удовольствие.
— Я не одобряю твоей выходки, Осборн, — произнесла она с достоинством. — По твоей милости теперь просто невозможно заниматься серьезными исследованиями. Как мне после этого отличать подлинные предания от мистификаций?
— Ничего страшного, — улыбнулся Осборн. — В древности люди тоже любили розыгрыши, и в каждом предании есть доля мистификации. Наши предки обожали любое происшествие окутывать тайной.
— Так, может, вы были и тем ночным всадником? — спросил я.
В этот момент снаружи что-то громыхнуло.
— Что это? — вздрогнула Цинтия. — Кажется, стреляли из револьвера.
— Чушь! — сказал Осборн. — Кому в Ллэнвигане понадобилось стрелять по ночам? Просто хлопнула дверь.
— Нет, это был выстрел! — вскричала Цинтия. — Пойдемте скорее, посмотрим, что случилось.
Мы выскочили из комнаты и растерянно заметались по коридору, заглядывая во все двери. На втором этаже никого не оказалось. Мы встретили только Мэлони, который вышел из своей комнаты, всклокоченный, в ночной пижаме.
— Вы тоже слышали? Похоже, кого-то застрелили.
В коридоре уже столпились испуганные слуги. Не зная, что делать, они бестолково суетились и галдели, создавая панику. Наконец появился дворецкий Роджерс и сразу взял бразды правления в свои руки.
— По всей видимости, стреляли наверху, на третьем этаже, — сказал он. — Ничего не поделаешь, придется нам вторгнуться в апартаменты графа.
Цинтия побледнела. Мы все на мгновение замерли от страшного предчувствия. Граф… Неужели он покончил с собой? Впал в полнейшую депрессию и решился наложить на себя руки…
Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)
Испания. 16 век. Придворный поэт пользуется благосклонностью короля Испании. Он счастлив и собирается жениться. Но наступает чёрный день, который переворачивает всю его жизнь. Король умирает в результате заговора. Невесту поэта убивают. А самого придворного поэта бросают в тюрьму инквизиции. Но перед арестом ему удаётся спасти беременную королеву от расправы.
В основу пересказа Валерия Воскобойникова легла знаменитая «Песнь о нибелунгах». Герой древнегерманских сказаний Зигфрид, омывшись кровью дракона, отправляется на подвиги: отвоевывает клад нибелунгов, побеждает деву-воительницу Брюнхильду и женится на красавице Кримхильде. Но заколдованный клад приносит гибель великому герою…
Эрнест Ролле — одно из самых ярких имен в жанре авантюрного романа. В книге этого французского писателя «Разбойник Кадрус» речь идет о двух неподражаемых героях. Один из них — Жорж де Каза-Веккиа, блестящий аристократ, светский лев и щеголь, милостиво принятый при дворе Наполеона и получивший от императора чин полковника. Другой — легендарный благородный разбойник Кадрус, неуловимый Робин Гуд наполеоновской эпохи, любимец бедняков и гроза власть имущих, умудрившийся обвести вокруг пальца самого Бонапарта и его прислужников и снискавший любовь прекрасной племянницы императора.
В заключительный том Собрания сочинений известного французского писателя вошел роман «Вождь окасов», а также рассказы «Дикая кошка», «Периколя» и «Профиль перуанского бандита».
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!