Призраки в Сети - [17]

Макси кивнула.

— И благодаря этому остаетесь живыми?

Макси широко усмехнулась:

— Я всегда говорила, что ты способная ученица.

— И многие из вас этим занимаются?

— О, конечно! Мамбо, Клери Уайз, Фенритти, Джейсон Труленд, я. Когда видишь кого-нибудь из Идар, который кажется вполне настоящим, значит, либо он из какой-то популярной книги — и множество людей в него верит, — либо он работает с тенями.

— Выходит, Мамбо все это делала не столько чтобы помочь мне, сколько чтобы помочь самой себе.

— Да нет же, нет, нет! — воскликнула Макси. — Так ничего не выйдет! Ты действительно должен искренне заботиться о тенях. Очень многие Идар вообще теней терпеть не могут. Ты только представь: вы, тени, появляетесь в Пограничных Мирах маленькими, строптивыми, неуклюжими, полными жизни, но совершенно не умеющими ею пользоваться. Почти у каждого из вас — мешок всякой дряни за спиной, и меньше всего вы настроены слушаться чьих-то советов.

— Я не была строптивой, — заметила я.

Она ухмыльнулась:

— Это ты так считаешь. Как бы то ни было, иногда очень тяжело учить вас себя вести. Не могу представить, что кто-то стал бы этим заниматься, если бы по-настоящему не любил свою работу. А то, что благодаря этому мы продолжаем существовать, — это всего лишь побочный эффект. Ну, по крайней мере сейчас. А первые Идар действительно когда-то поняли, что общение с тенями приносит им не меньше пользы, чем их подопечным.

— Я никогда об этом не знала.

— Многие люди не знают. И многие Идар тоже. Они стенают, чахнут, бледнеют. Но, как я уже сказала, если тебе не нравится эта работа, то в любом случае лучше за нее не браться.

— Но почему именно тени? Почему именно мы для вас так важны?

Макси пожала плечами:

— Не знаю. По какой-то причине ваша вера в нас особенно могущественна. Нам достаточно одного из вас, чтобы оставаться здесь.

Ирония судьбы. Тень — существо отброшенное, отвергнутое — в данном случае значит больше, чем все читатели бестселлера, вместе взятые.

Как я впервые встретилась с Кристи?

Я точно не помню, когда это произошло, но зато помню где. И еще помню выражение его лица. Он ведь иногда бывает очень хорош, вам не кажется? Когда что-нибудь по-настоящему застанет его врасплох.

Так вот что я сделала. Однажды во время одной из его поздних прогулок я просто долго шла за ним, пока не поняла наконец, куда он направляется. Тогда я проскользнула вперед, и, когда он дошел до моста Келли-стрит, я была уже там — стояла, опершись на каменную балюстраду, и смотрела на воду. Была чудная ночь, конец лета, небо чистое и полное звезд. Дул легкий ветерок. Над Катакомбами сияла луна.

Я прислушивалась издали к его шагам и подгадала так, чтобы поднять голову как раз в тот момент, как он поравняется со мной.

Он уже хотел было кивнуть мне, как кивают полузнакомому человеку, случайно встреченному на улице, но потом остановился и в замешательстве посмотрел на меня. Ему показалось, что он знает меня, но он меня определенно не знал.

— Заблудились? — спросила я.

Я понимала, что мой голос только усилит это странное чувство знакомости, которое он и без того уже испытывает.

— Нет, — ответил он. — Вы… мне кажется, я откуда-то вас знаю.

— Держу пари, вы это всем девушкам говорите, — ответила я, улыбаясь его смущению.

Он даже покраснел:

— Да нет… Я хотел сказать…

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Неудивительно, что вы знаете меня. Я — тот голос из темноты.

У него в глазах зажглась искорка понимания, и лицо у него сделалось вот такое, как я говорила, ну… симпатичное.

— Но тогда… почему вы настоящая?

— А кто сказал, что я настоящая?

Конечно, я знала, что поступаю с ним жестоко. Но, вероятно, в то время у меня еще были кое-какие счеты к нему — я все еще обижалась на него за то, что он отбросил меня, когда мне было всего-навсего семь лет.

Он облокотился на балюстраду, и было похоже, что эта опора ему действительно сейчас необходима.

— Успокойтесь, — сказала я. — Вы не сходите с ума.

— Вам легко говорить.

Я хотела дотронуться до его руки, успокоить его, но что-то заставило меня остановиться, сама не знаю что.

— Просто я подумала, что нам надо встретиться, — сказала я. — Так лучше, чем когда вы сидите в кресле, а я говорю с вами из темноты. Этот способ общения уже изжил себя.

Пока я говорила, он внимательно изучал мое лицо.

— Я видел вас раньше, — сказал он. — Где я мог видеть вас раньше?

— Помните, вы начали вести дневник?

Он кивнул:

— Иногда мне снилось, будто я проснулся, а за моим столом сидит рыжеволосая девушка и читает его.

— Это была я собственной персоной.

— Вы рядом со мной так давно?

— Я рядом с вами с тех пор, как вы в семь лет отбросили меня за ненадобностью.

— Я не знал, что отбрасываю вас, — ответил он. — Я вообще ничего не знал о тенях, пока пару лет назад не наткнулся на упоминание о них в книге о Юнге.

— Знаю.

Мимо проехало такси, чуть притормозив около нас, видимо в надежде, что мы сядем, но мы отвернулись, и такси рвануло прочь.

— Это больно?

— Что — больно?

— Когда отбрасывают?

— Не физически.

Он задумчиво кивнул:

— А сейчас у вас все в порядке?

— А вы как думаете?

— Не знаю. Вы производите впечатление очень уверенного в себе человека. Я это понял по нашим с вами разговорам. Вы не выглядите несчастной. И вообще, вы производите впечатление очень милой девушки.