Призраки прошлого - [10]

– Но почему я? Почему именно я? Почему те, кто делал то же самое, погибли при взрыве, даже не проснувшись? А я по-прежнему жив и страдаю? – шептал Дима вслух, но внутренний голос, именуемый совестью, был непреклонен.

«Почему ты? А почему тогда ты решал, кто будет просто мыть полы, а кого ты отправишь в лабораторию, на долгие муки? Ты выбирал, ты вершил судьбы, личный помощник Доктора Менгеле, будущий начальник бункера – ты ведь туда метил, не так ли? Так чего же ты хочешь теперь? Что заслужил…»

– Я не виноват… – простонал Дима, задыхаясь от слез. – Почему я засомневался? Чего мне не жилось в сытости и достатке? Почему пытки от рук бывшего учителя, почему это все – вонь и грязь, и насекомые на ужин? Почему?

«Потому что ты знаешь, что поступил правильно, – ответила совесть голосом Марины Алексеевой. – Раскаянье не бывает слишком поздним, хуже, если его не будет совсем. Будь мужчиной, мой друг, ты – ученый, ты со всем справишься. Оставайся ученым на благо выжившим, но не во вред. Ты искупишь свою вину, и тогда сможешь вздохнуть спокойно. Ты забрал жизни – для баланса мироздания ты можешь их вернуть, спаси жизнь тем, кто помог тебе в трудную минуту, и ты будешь прощен!»

Глава 3 Исповедь

«Спаси жизнь тем, кто помог тебе в трудную минуту, и ты будешь прощен!» Дима проснулся и рывком сел. Ему снилась Алексеева, она держала за руку Женю, и они улыбались, счастливые и свободные. Спасти жизнь и получить прощение. Каким образом спасти?

В комнате было темно, свеча догорела и оплавилась на столе лужицей парафина. Из-под двери пробивалась пульсирующая полоска света от лучины в коридоре.

Из общего зала слышались голоса и звон ложек о жестяные миски.

Дмитрий с трудом поднялся с матраса, он чувствовал себя куда лучше, чем вчера. Леночка не обманула, волдыри от ожогов уменьшились, обжигающая боль стихла, стала фоновой, назойливой, но вполне терпимой. Раны и ссадины за ночь затянулись коркой, перестали кровоточить.

Юноша решил отложить обдумывание мысли о спасении на потом и вышел в общий зал. Разговоры стихли, жители убежища оторвались от еды, и на гостя уставились семнадцать пар любопытных глаз. Из них – несколько детских, принадлежавших вчерашнему тощему мальчишке с огромными глазами, бритым наголо созданиям лет пяти-шести и высокому угловатому парнишке, щербато улыбающемуся двумя передними зубами.

За столом присутствовали знакомые со вчерашнего вечера сердитая растрепанная Леночка и веселая Галя с неровно остриженными короткими волосами. Кроме них, в углу удобно устроилась на стуле, поджав ноги под себя, молодая симпатичная девчушка не старше самого Димы. Была здесь и седая старуха с уставшим, мутным взглядом.

Остальными были мужчины разного возраста, самый молодой – картежник-неудачник Васятка с шишкой от щелбана посередине лба. Рядом находились зевающий Ефремыч, а также бритый полный мужчина лет тридцати на вид и его товарищ разбойного вида, в бандане с черепами, представившийся Бандитом, пара ровесников Дмитрия, сморщенный, как печеное яблоко, дед, задумчиво почесывающий длинную седую бороду, и два юнца лет пятнадцати, косящиеся из-за спин старших, но не решающиеся вылезти вперед. В углу на сложенном в несколько раз ковре сидел Бугай и чистил ружье шомполом с намотанной на него серой тряпкой.

– Доброго утречка, как спалось? Завтракать будешь, или опять Галочке скажешь, что ешь мало? – мужчина приветливо помахал рукой.

Дима кивнул собравшимся, чуть поклонился Галине. Она покраснела и отвернулась, захихикала в кулак.

– Галя, я не хотел Вас обидеть, честное слово! Ваша еда замечательная, гостеприимство не знает границ. Я бесконечно благодарен! – парень собрал остатки вежливости и пытался говорить как можно искреннее, стараясь дышать через раз, чтобы не чувствовать запаха похлебки на столе.

– Ну заливать-то, ишь, разболтался, интеллигент, – проворчал Бандит, сплевывая на пол.

– Нет уж, пусть продолжает, – кокетливо пропела Галочка, поправляя замызганный воротник некогда белой рубашки.

– От бабы, уши развесили, а ты на них присел. Кто такой-то, откуда на нашу голову свалился? – поинтересовался бритоголовый.

– Мне есть что рассказать. Если вам угодно… – тихо ответил Дима. Ему стало страшно. Но почему-то казалось важным поведать жуткую правду хоть кому-нибудь, пусть этим людям, незнакомым, практически враждебным. А дальше – будь что будет.

* * *

Вместо предыстории. 2033 и ранее.

Вместо игрушек – колбы и химические реактивы, вместо детских развлечений – дни напролет в лаборатории, под пристальным наблюдением Геннадия Львовича Вязникова.

Несколько лет назад тогда еще молодой ученый, лучший друг и первый помощник начальника бункера военных Андрея Рябушева приметил среди детей тихого мальчишку, который не играл в догонялки с шумными ребятами, а сидел в углу с книжкой, близоруко поднося ее прямо к глазам.

– Привет, – Гена присел рядом с ним на корточки. – Как тебя зовут?

– Дима, – ребенок поднял взгляд.

У него были правильные черты лица, светлые, умные глаза.

Жизнь в бункере едва-едва начала налаживаться. Прошло три года после Катастрофы, на поверхности еще не расплодились жуткие монстры, а молодой ученый еще не получил своего страшного прозвища.