Призраки прошлого - [4]

Какие-то его уроки пошли впрок, какие-то… не очень.

— Напугал, — косо улыбнулась девушка.

Кайл смерил её взглядом. И белые волосы, и рыжие миндалевидные глаза. Взгляд оленёнка исчез, на оперативника смотрел смертельно больной человек, которого легче застрелить, чем вылечить.

— Всё плохо? — спросил он тихо, садясь на край пустого стола, который уже сегодня после планерки предстояло занять новому напарнику Эммануэль.

После событий с Гюрзой, патруль потерял в числе оперативников. Федорова Ивана Валерьевича, главу русского патруля, подкосили две вещи: во-первых, что погибла молоденькая девочка секретарь, во-вторых, что генерал, которого он искренне и от всей души уважал, оказался предателем. Да, погибшая девочка спасла жизнь оперативнице русского патруля, но она сделала это ценой своей жизни. На место секретаря сегодня должны были принять нового человека.

Сам Иван Валерьевич, которого подчинённые любили, а за глаза называли Котиком, ушёл из патруля. Главой русского патруля стал Змей, место оперативника отдела зачистки, закреплённое за ним, освободилось.

Третьим оперативником, выбывшим из общего строя, была Антик, та самая, защищая которую погибла девочка-секретарь. Лучший аналитик, который только был в русском патруле, сейчас была на инвалидной коляске и в ближайший год точно не могла вернуться в строй…

— Кайл, — облизнув губы и вспомнив, о чём шла речь, Эми твёрдо взглянула в глаза друга. — Со мной всё нормально.

— Эми… — сердце оперативника обливалось кровью, но он ничем не мог помочь сейчас подруге. Сцену в холле патруля, когда Змей прошёл мимо, лишь кивнув Эммануэль, видели все. Даже Фея, сотрудница отдела художественного направления, невзлюбившая Эми с первого взгляда, не нашла в себе силы позлорадствовать.

— Послушай, Ка, — девушка криво улыбнулась. — У меня есть ребёнок. Девочка, опекуном которой я стала добровольно. И теперь как бы мне не было плохо, чтобы со мной не происходило, я всегда буду «нормально», потому что я должна возвращаться к ней, должна улыбаться ей, должна искренне ей говорить, что всё хорошо, и сама верить в это. Понимаешь?

— Нет, — честно сказал Кайл.

Эммануэль развела руками.

— Значит, просто запомни. Чтобы ни случилось, чтобы ни произошло, я не сломаюсь. Если уж я не сломалась, когда была уверена, что человек… которого… который… — плечи девушки поникли, она отвела взгляд. Она не могла сказать это вслух. Больше не могла. На сердце пролёг слишком длинный кровоточащий шрам, чтобы эти слова не причиняли ей боли, чтобы она могла спокойно их говорить.

— Эми.

— Иди, Кайл. До планёрки ещё пять минут, а ты не в форме.

— Ты тоже.

— А я и не буду её надевать, — Эммануэль перевела взгляд в зеркало, ловя два отражения.

Рядом с высоким мужчиной, настоящим франтом и надёжным хорошим парнем с обложки, стояла куколка. В белых коротких лакированных сапожках, в коротенькой розовой юбочке, белой блузке и розовом пиджаке. Белые волосы были распущены по плечам и, только чтобы не лезли в глаза, прихвачены заколками.

Смотрелось немного вызывающе, но именно что немного. Эми шёл такой стиль. Она была похожа на куклу, которой играют дети. Она выглядело мягко, невинно, этакий ангелочек. Не хватало только белых роликов, на которых она каталась. Это, скорее, стиль военного хаки смотрелся на ней чуждо, а это — шло.

— Когда ты пришла, ты была в обычных джинсах и ветровке, — напомнил Кайл.

Эми пожала плечами.

— Да.

— Ты… специально?

— Да.

— Почему?

— Я не буду надевать этот китель, пока мне не понадобится вынести кому-то приговор. И уж тем более, я не буду его надевать на ровном месте ради того, чтобы произвести впечатление на тех, кто придёт знакомиться с нами.

— Ты… злишься? — последовал новый осторожный вопрос.

Эммануэль задумалась, прикусила губу. Действительно, что это она так себя ведёт? Злится? Обижена? Растеряна и не понимает, что происходит?

Нет.

— Всё очень просто, у меня такое ощущение, что мы вернулись обратно. Новый виток. Ну, раз новый виток, то начнём с того же, что и в прошлый раз. Я сделаю всё, чтобы попортить ему нервы.

— И самой потом придётся спасать? — насмешливо покачал головой Кайл.

Но его насмешку Эммануэль не подхватила, посмотрела внимательно и серьёзно:

— Нет, Ка. Я не буду его спасать. Я не буду приходить ему на помощь и предлагать ему свои связи, свои возможности. Я буду делать именно то, что должна делать стандартная оперативница русского патруля. И ничего сверх этого.

— Ты не сможешь.

— Если не смогу — уволюсь.

Страшные слова прозвучали. Кайл дрогнул:

— Ты же не серьёзно? — испуганно спросил он.

Но снова взгляд забитого человека. Губы Эми дрогнули, но в улыбку так сложиться и не смогли.

— Нет. Я абсолютно серьёзно. У меня есть возможности, чтобы жить дальше так, как я хочу. Можно переехать во французский патруль. Как опекун Рашель, я имею право на получение гражданства вне очереди, а заодно и на работу в патруле. Там моё имя сейчас произносят как имя богини. Если я не смогу, то я уйду.

Кайл вздохнул, шагнул ближе и обнял девушку, прижал к себе, потом отстранился.

— Ты только не плачь, хорошо?

— Я не буду плакать, — прозвучал тихий ответ в «мёртвой» тональности. — Кажется, все мои слёзы закончились ещё пару дней назад.