Призраки прошлого. Макамб - [4]

Была даже мысль, оставить практику. Прошло какое-то время, Степан Андреевич немного отошел, успокоился. Но, раз и навсегда, сделал для себя вывод, никогда, даже мысли не допускать, что настоящий психопат может перестать быть психопатом. Не может, такова его сущность и с этим ничего не сделаешь. Хирург, допустивший ошибку, рискует потерять пациента. Ужасно, печально, но от этого никто не застрахован. Врач не господь бог. Он такой же живой человек, как и все остальные и, порой, ошибается. Но психиатр допустивший ошибку, может стать ответственным за жизнь, не одного, а множества людей. Степан Андреевич сделался противником проявления мнимого гуманизма. Выпустить на волю больного «большим» психозом, это все равно, что запустить часовой механизм бомбы замедленного действия. Рано или поздно, она обязательно рванет, и степень разрушения произведенного ей предсказать заранее нельзя.

И, вот сейчас ему вновь, необходимо предоставить на рассмотрение комиссии истории болезни тех кто, излечился и готов покинуть лечебницу. «Черт-бы побрал этих работников Министерства. Мало маньяков разгуливает на свободе, так давайте еще дополнительно выпустим парочку тех, кого удалось поймать и изолировать от общества», — сердито думал Любомиров, глядя на истории болезней, самых, на его взгляд безобидных пациентов. К сожалению, совсем уж безобидных, среди них, не было. В данном заведении не содержали тихих помешанных, которым чудятся зеленые человечки или, кто без особого вреда для других, мнит себя Наполеонами, секретными агентами и пришельцами с других планет. Тут, все больше, душегубы и злодеи, с куда более страшными фантазиями и желаниями, которые они, к тому же, имеют привычку претворять в жизнь.

Раздался стук в дверь и в кабинет заглянул Саша Шереметьев, старший санитар сегодняшней смены. Выражение лица у него было удивленное, что само по себе было странно. Работавших здесь, мало чем можно было удивить. Уже всякого насмотрелись, ко всему привыкли.

— Степан Андреевич, — обратился Саша к доктору, — тут, знаете, какое дело?

— Какое? — без особого воодушевления и интереса спросил психиатр. Кто-то из пациентов тронулся? Смешно, смешно, есть чему удивляться.

— Ваш «Интересный случай» заговорил. Целую речь толкнул. — Лицо санитара расплылось в ухмылке. — «Говорить» и «врач», сказал. Я так понял, он встречи с Вами требует.

Любомиров оторвался от историй болезней и замер. Вот, теперь, он, действительно взглянул на бритоголового двухметрового санитара, с явным интересом. Вот, это да! Пациент, на которого Любомиров возлагал столько надежд и столько времени бился, впустую, наконец, заговорил. Психиатр испытал, даже, некоторое волнение.

— Вот, что, — стараясь говорить спокойно, сказал он, — минут через десять, приведите его ко мне. Надеюсь, ему сегодня никаких препаратов еще не давали?

Саша покачал головой.

— Так, обхода еще не было. А он же спокойный, Вы же знаете. Так, что, ничего не давали. Трезв, как стеклышко! — хохотнул Саша.

Когда дверь за санитаром закрылась, Любомиров, в спешном порядке, начал подготовку к встрече с разговорившимся пациентом. Первым делом он убрал бумаги. Затем задернул шторы и слегка приглушил свет. Он давно уже понял, что «интересный случай», как он сам его назвал, а потом выражение приклеилось к пациенту как прозвище, не любит яркого света. Он его нервирует и раздражает.

Пациент из четырнадцатой палаты находился в клинике почти два года. По сравнению с большинством, он как раз, был вполне безобидным. Совершил одно убийство, и то, в состоянии аффекта, а не ради получения наслаждения или еще каких-то извращений, ни о каких других совершенных им злодействах не было известно, и Любомиров считал, что их и не было. Не тот типаж. В данном учреждении «интересный случай» оказался, не из-за самого преступления, а из-за странного, практически невменяемого поведения во время и после ареста. Вообще, все обстоятельства его дела были очень странными, и многое, а точнее почти все, так и осталось загадкой. Даже имя, как самого пациента, так и его жертвы, остаются неизвестными, и по сей день. Так, что весь персонал лечебницы, с легкой руки доктора, называл загадочного пациента «интересный случай». За все время пребывания в клинике, он не сказал ни одного слова. С другими пациентами не общался, да они и сами сторонились его, казалось, даже, что его, как будто побаивались. Даже самые агрессивные, склонные устраивать «склоки» и задирать других, старались не приближаться к загадочному обитателю 14-й палаты. С персоналом он тоже на контакт не шел. Когда кто-то обращался к нему, смотрел, как будто сквозь человека, не замечая его. Вел себя тихо, спокойно. Ни разу не сделал попытки нарушить дисциплину, проявить агрессию. В общем, примерный псих. Только очень-очень странный, даже для такого заведения, где не странных, вообще, не держат, он был страннее некуда. Во время многочисленных «бесед» с Любомировым, «интересный случай», неизменно, сидел с отрешенным видом, глядя перед собой немигающим взглядом. Степан Андреевич, был убежден, что подобное поведение пациента, не признак того, что он является умственно отсталым. Любомиров, даже не был, уверен что у странного пациента, вообще имеет место расстройство психики. Возможно, конечно, мизантропия, так как пациент абсолютно замкнут и ведет себя как настоящий отшельник, не желающий идти на контакт и подпускать к себе кого либо. Но, в остальном, доктор считал, что он вполне вменяем и прекрасно соображает и осознает все, не через призму собственного безумия, а как любой нормальный человек. Просто он не такой, как остальные. Он другой. Не в плане нарушений и отличий в работе мозга, а во всем. Отчего-то при мысли об «интересном случае», у Любомирова, каждый раз возникало, сравнение с пришельцами. Возможно, профессия накладывает отпечаток и у психиатров тоже возникают странные фантазии. В любом случае Любомиров воспринимал пациента из четырнадцатой как загадку, которую тщеславие и самолюбие психиатра поставило себе целью разгадать, во что бы то ни стало.