Призраки ночи - [20]

Обессиленная, она замолчала. Подождав и не получив никакого ответа, женщина повернулась и потащилась вниз по склону холма. За спиной у нее земля над могилой вдруг стала вспухать, подниматься и вздрагивать. Наконец она разверзлась, и в трещину посыпались сосновые иглы. Из расселины высунулась рука, пошарила в темноте, и за ней показалась голова, почерневшая и уродливая. И труп Константина восстал из могилы. Он стряхнул землю и заковылял среди деревьев, держась в тени. Он вприпрыжку побежал по склону, устремляясь к гавани.

Но мать ничего этого не видела. Измученная, истерзанная своими проклятьями, она медленно брела к дому, вошла, закрыла дверь и легла на скамейку около стены, желая одного — умереть. Три ночи она лежала без сна, неподвижно, глядя в потолок. Ничего она не ела и ничего не пила.

На четвертую ночь дверь её дома внезапно распахнулась. На пороге стояла дочь её Арете, усталая, с растрепанными ветром волосами и словно бы не понимавшая, что с ней произошло. Черного существа, стоявшего за её спиной, девушка не видела.

Но мать сразу заметила его и узнала.

Сердце её забилось от радости при виде дочери, но не забыла она и свой долг перед молчаливым призраком, который был её сыном, верным сыном, выполнившим свой обет. Женщина знала, что делают в таких случаях. Она поднялась, кинула полную пригоршню соли в кувшин с водой, который стоял в комнате, и вылила воду на вриколакса, громко выкрикнув:

— Как растворяется эта соль, так пусть растворится и мое проклятие. Отдыхай и не вставай больше.

Черное существо задрожало. Распухшая плоть расслоилась и расползлась, обнажая кости, потом и кости рассыпались, раскрошились. Лишь слабое постукивание и потрескивание послышалось в комнате, и все стихло. Тело Константина превратилось в горсть пыли.

А мать, отпустив сына на вечный покой, умерла на руках своей дочери.

Как вриколаксы достигали своей цели и выполняли свои обещания, никто сказать не мог. Может быть, они летали. Но обещания свои выполняли всегда и неизменно. Как и многие вампиры тех давних времен, они поднимались из могил лишь по призыву и принуждению живых, а не со злобными намерениями.

Но проходили годы, и мир был осквернен злом, пришедшим из восточных стран Европы. С равнин и с гор Болгарии, Румынии и Венгрии являлись потерянные души, выискивавшие мертвых, чьи тела стали бы их прибежищем и дали им силу. Они просочились в Грецию, и тут характер вриколаксов стал резко меняться. Они превратились в убийц, выискивая среди живых свои жертвы, что и делали обычно вампиры северных земель.

Здесь, на севере, инстинкт убийства был силен, а вампиров было такое множество, что можно было говорить уже об армии ночи. В Болгарии, например, чуть ли не в каждой семье были известны случаи, когда умерший поднимался из могилы через девять дней после похорон, но не во плоти, а лишь как тень, как фантом, который возникал в ночи снопом искр. И звали его обур. Слишком слабые, чтобы убивать, эти существа бродили по деревням, пугая жителей пронзительным визгом и завываниями. Они мазали стены коровьим навозом и оставляли на полу кровавые плевки.

Обуры были отвратительными, но они не угрожали жизни. А по истечении сорока дней обуры возвращались в свои мертвые тела, но после этого могли восставать из могил и бродить среди людей, уже угрожая их жизни. Они охотились ночью, оставляя после себя умерших — животных или людей.

Они убивали, потому что лишь глоток свежей крови мог продлить жизнь вампира. Вечно жаждущие человеческой крови, вампиры были отвратительны. Вместо ногтей на пальцах — кривые когти, которые хватали и держали жертву, острые зубы, которые погружались в артерии и вены, толстые губы, которые высасывали пульсирующую кровь, их пепельно-серая кожа становилась розовой, пышущей здоровьем, перетекающим из жил несчастной жертвы.

Эта зависимость вампиров от человеческой крови отражала наиболее глубокие верования людей. С давних времен человечество верило в живительную силу крови и считало её рекой жизненной силы. Самым главным жертвоприношением всегда была кровь живого существа. Алтари богов всегда были окроплены алой кровью, и крестьянские поля перед пахотой пропитывались ею. У норвежцев был обычай даже корабли освящать кровью. Викинги перед плаванием давили своими кораблями тела пленных, и кили их кораблей выкрашивались в красный цвет. Так они чтили своих морских богов. С тех пор остался обычай окроплять спускаемый на воду корабль бутылкой с вином. И это отголосок тех давних жертвоприношений.

Ценность крови увеличивалась еще и оттого, что люди верили, будто кровь любого существа может передавать его силу, здоровье и все остальные качества тому, кто её выпьет. Воины-викинги пили медвежью кровь, чтобы обрести дикую силу животных. Вот и мертвец, выпивший кровь живого, считалось, обретает нечто от самой жизни.

Мифы поведали, что греческий герой Одиссей посетил мир мертвых, чтобы найти прорицателя Тиресия и узнать от него свое будущее. Одиссей нашел только тени — бледные, порхающие бесформенные существа, у которых не было даже сил говорить. Только в том случае, если живой человек убивал овцу и поил её кровью, призрак прорицателя Тиресий обретал плоть и голос. Так он поведал герою об опасностях его будущего путешествия, с которыми он столкнулся на самом деле.