Призраки ночи - [2]

Он пришел, чтобы сразиться с Гренделем. Так он сказал Хротгару, и король скальдов оценил его мужество. Вновь затрещал огонь в очагах Хеорота, и дым, уходящий сквозь прорехи в стропилах разрушенной крыши, развевался на ветру, словно мрачные полотнища флагов войны. Вновь в стенах замка пировали люди. Опять на столах лежали куски жареной оленины и хлеб. И опять гуляли над столами роги, полные пенистого вина. И, как в прежние времена, пели арфы, и, усиленные эхом гулкого зала, через вересковые поля, на крыльях ветра летели мелодии вдаль.

Но лишь наступила ночь, пир угас, арфы умолкли, разошлись по укромным, безопасным местам скальды. Беовульф остался в огромном зале. Люди его разостлали походные тюфяки и укладывались спать. Беовульф спокойно стянул с себя кольчугу, положил её вместе с мечом и шлемом около себя. Знал он, что в битве с Гренделем оружие бесполезно. Победить его можно было лишь в рукопашной схватке.

Беовульф сел и стал ждать, вперив острый взгляд в темноту. Завернувшись в плащ и придвинувшись к угасшему, но храпящему тепло очагу, он не смыкал глаз. Покрывались сизым налетом золы уголья в очаге. Растворялись во мраке балки и стропила потолка. Тьма постепенно вползала через окна и затопляла спящих людей, словно бы поглощая их. Беовульф чутко прислушивался к каждому звуку, который мог бы возвестить о приближении зверя. Но ничего, кроме легкого потрескивания угольков и мерного дыхания своих товарищей, он уловить не мог.

Все произошло неожиданно. Зверь налетел, как порыв ветра. Затрещали падающие двери, содрогнулся пол под тяжелой поступью. И черная тень, заслонив собою небо, выросла в зияющем проломе двери. Молниеносно, почти неуловимым движением, этот громадный зверь схватил лежащего у двери человека. Прежде чем тот успел вскрикнуть, его тело в могучих когтистых лапах превратилось в безжизненный комок крови, костей и мяса. Понимая, что несчастного уже не спасти, Беовульф затаился, притворившись спящим. Даже тогда, когда все в ужасе вскочили и бросились врассыпную, он не шелохнулся. Этим и привлек зверя, выбравшего самую легкую добычу. Грендель склонился над Беовульфом. И тогда воин взвился, словно сжатая пружина.

Секунду промедлил опешивший зверь. Этого было достаточно, чтобы Беовульф, увернувшись от смертельного взмаха мохнатой лапы, железной хваткой схватил другую. Недаром звался он Медведем. Напрягшись, вложив всю свою силу в эту хватку, он гнул, выворачивал, словно вывинчивая из плеча, скользкую от крови когтистую лапу. Грендель корчился от боли, выл и пытался вырваться. Но Беовульф ни на мгновение не ослаблял хватки. Сила его словно бы прибывала с каждым мгновением борьбы.

В смертельной схватке покатились они по полу, расшвыривая скамейки, опрокидывая столы, рассыпая но полу тлеющие угли из очагов. Повсюду занялись мелкие островки пламени. Опомнившиеся воины окружили борющихся, пытаясь поразить зверя. Но каждый их ловкий удар был безрезультатен. Клинки мечей скользили по шкуре зверя, не причиняя ему никакого вреда. Лишь Беовульф своей медвежьей силой удерживал пока мускулистую лапу Гренделя. Зверь вырывался, Беовульф продолжал выворачивать лапу. Наконец что-то затрещало под мохнатой шкурой, лапа Гренделя ослабла и сломалась. Белая кость, разорвав мясо массивного плеча, выскочила наружу.

Грендель рванулся. Черная кровь хлынула у него из раны. Шкура клочьями повисла вокруг скрученного жгутом мяса. И вдруг зверь вырвался. С диким воем, оставляя за собой лужи крови, Грендель выкатился за дверь. Лапа его со страшными, безвольно опавшими когтями осталась в руках Беовульфа.

Посреди утопающего во мраке зала стоял Беовульф. Потный, обессиленный, на подгибающихся от усталости ногах стоял великий воин, держа в руках лапу Гренделя. На рассвете он и его воины вывесили свой трофей на самом высоком фронтоне Хеорота, чтобы все видели и засвидетельствовали их великую победу.

На следующую ночь в освещенном пляшущими огнями факелов Хеороте звучали смех, музыка, песни. Спокойно заснули пировавшие воины под резными стропилами замка. Но их радость была преждевременной. Под утро исчез один человек. Остался лишь кровавый след на снегу. Вновь объявился жестокий кровожадный убийца. Неужто Грендель все еще был жив?

Но старые воины, помнившие древние поверья, утверждали, что это самка, мать Гренделя. Она пришла взять жизнь за жизнь. И покуда эта зверюга жива, не будет людям ни минуты покоя. Ночь опять станет смертельно опасна. И Беовульф со своим отрядом вышел на поиски грозной матери Гренделя.

Они пересекли поля и леса острова, прошли всю страну короля скальдов и углубились в болотистый край торфяников и вересковых зарослей. Шли они по кровавому следу, уводящему в бесплодную пустыню. Солнечные лучи играли на бронзовых узорах деревянных щитов, скользили по шишакам золотых шлемов. И вот след привел их в каменистую холодную страну, где ветры воют волчьими голосами, где в расселинах скал гудят и стонут тоскливые тягучие песни севера. Путь их прервался перед большим озером.

Здесь царствовал туман. Озеро, питающееся ледяными горными потоками, мятым серым полотнищем лежало под сочащимися влагой плачущими небесами. Черные утесы окаймляли его. Древние вязы, покрытые лишайниками, окоченевшие, обросшие инеем, росли вдоль его берегов. На скользких, покрытых зеленой ряской водорослей камнях свернулись клубками змеи, шурша и поблескивая чешуей. Воздух наполнен был запахом гнили и сырости.