Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг. - [17]

Проходило время, и жертва уже входила во вкус. Деньги получались и расходовались, он начинал себя чувствовать легко, избавившись от долгов, приодевался сам и его семья, являлся некоторый достаток, и вот тут-то и появлялся на сцену вновь агент и уже прямо предлагал свои условия давать известные сведения, иногда угрожая сообщить анонимным письмом о его еще не совершенном преступлении. Жертва сдавалась, и новый агент был приобретен. Избирались обычно люди с мягкими, податливыми характерами, обремененные семьей с долгами, недовольные службой, но отнюдь не пьяницы, не болтливые, не легкомысленные, среднего ума, и достаточно развитые и образованные.

В военное время помимо резидентуры практиковался как с нашей, так и с неприятельской стороны пуск за сторожевое охранение разведчиков под видом перебежчиков, которым давались определенные задания, но в большинстве случаев они назад не возвращались. (Случай с подпрапорщиком под Ригой, перебегавшим 8 раз.)

Широко применялся в Германскую войну шпионаж через лиц Высочайшего двора, высших военных и гражданских властей, стоявших на стороне «немецкой партии». Эти лица или прямо через своих служащих и подчиненных, родственников и других работали в пользу Германии, сообщая необходимые требования путем переписки или сигнализации (Прибалтийский край и острова), или своею болтливостью и неосторожностью выдавали вверенные им по службе тайны, критикуя распоряжения Ставки и Правительства, или сеяли тревожные слухи, возбуждавшие население. Сведения доходили до нужного назначения и регистрировались, а слухи подрывали доверие к власти. Сеятели слухов часто работали совершенно без сознания вреда, который они приносили.

Широко раскинутая по территории России сеть шпионов собирала сведения, сеяла волнующие население слухи, производила бунты в войсках, агитировала в пользу Германии, взрывала склады припасов, продовольствия и обмундирования и снаряжения, мосты и вообще всеми способами содействовала расшатыванию государственного организма в целях ослабления боевой мощи России.

Наш шпионаж, как я уже вспоминал, был поставлен очень плохо. В большинстве мы пользовались данными, в те времена империалистической войны, французской и английской разведкой. К насаждению резидентов приступили, кажется, лишь после взятия Варшавы. Вешали без разбора «жидов» и поляков, как германских шпионов, а сами довольствовались только случайными сведениями добровольных доносчиков, посылкой своих переодетых солдат и офицеров в расположение неприятеля, где их обыкновенно сейчас же ловили, расшифровывали и расстреливали. Пользы от такой разведки было мало.

Таким образом, из настоящего краткого обзора, постановка военной разведки (шпионажа) в России и Германии, видно, что если в Германии это дело было возведено на должную высоту, то у нас в России, наоборот, все сверху до низу нуждались в этой работе, но не знали ее и всеми мерами сами содействовали германскому шпионажу в России.

Часть 3 Организация наружного наблюдения

Наблюдение за революционными организациями и отдельными неблагонадежными в политическом отношении лицами осуществлялось двумя способами, а именно при посредстве наружного наблюдения и путем внутренней агентуры.

Для ведения наружного наблюдения существовала особая инструкция, составленная полковником Отдельного корпуса жандармов Александром Михайловичем Ереминым и изданная в виде оброшюрованной тетради Департаментом полиции в 1907 г., которая при особо секретном циркуляре была разослана начальникам жандармских управлений и хранилась с соблюдением всех правил предосторожности при личных делах начальников управлений. Офицеры, не ведавшие агентурой, доступа к ней не имели. Тетрадь эта, отпечатанная крупным шрифтом, приблизительно в 20–30 листов, с приложением форм отчетности по наружному наблюдению являлась основной схемой, которой должны были руководствоваться в обязательном порядке все охранные отделения и жандармские управления, при коих существовали отряды агентов наружного наблюдения. Данные наружного наблюдения проверялись агентурой и наоборот.

Для осуществления внутреннего освещения революционных организаций и отдельных неблагонадежных в политическом отношении лиц, никаких печатных, литографированных или писанных инструкций-руководств не существовало и во время лекций на курсах при Отдельном корпусе жандармов преподавателями «теории политического розыска», полковником Ереминым, слушатели таковых – офицеры предупреждались, что записи каких-либо преподанных указаний строго воспрещаются. А слушатели должны усваивать все на память и никому не сообщать преподанных им знаний по этой отрасли обучения.

Наружным наблюдением называлось установление при посредстве особых агентов-филеров (от французского слова [filer] – проходить) слежки за вошедшим в сферу наблюдения, наружного или внутреннего, – лицом, т. е. установления: где, когда и при каких обстоятельствах наблюдаемый вышел из своего или вошедшего в сферу наблюдения дома, куда направился, с кем, в какое время и где встретился, сколько времени разговаривал и куда проследовал дальше. Если при встрече передавались какие-либо вещи или свертки, то об этом непременно отмечалось особо.