Призраки Гарварда - [141]

– Мама, не только фотографии заставили меня сегодня подняться на крышу.

Кади посмотрела на обоих родителей, неуверенная, что сейчас самое подходящее время для откровенности. Они все были в разных состояниях изнеможения, одежда отца была помята после долгой поездки, мама выглядела так, словно побывала в эпицентре урагана, и сама Кади устала до мозга костей, болел каждый мускул, сердце ныло больше всего.

Но время секретов прошло. Тех самых секретов, которые привели их сюда.

– С тех пор как умер Эрик, я пытаюсь понять, почему он сделал то, что сделал. Как только я попала в кампус, осмысление его самоубийства взяло верх над всем остальным. В то же время я беспокоилась, что его шизофрения – генетически унаследована и это только вопрос времени, когда она обнаружится у меня. Я начала слышать голоса. Я не могла вам рассказать, зная, что вы подумаете. Я сама так думала. Но голоса не пугали, не приказывали ничего плохого. Они были больше похожи на воображаемых друзей, но из прошлого, как призраки.

Кади лишь слегка коснулась поверхности, описывая призраков, но какое было облегчение говорить об этом вслух.

– У каждого из них была своя история, но они вскрыли много моих собственных воспоминаний об Эрике, которые я заблокировала. После его смерти во мне было столько чувств, с которыми я не справилась, и единственный человек, которого я могла винить, была я сама. Голоса помогли мне разобраться. Во всяком случае, теперь они ушли, и не думаю, что они вернутся.

Даже по молчанию Кади понимала, насколько родители взволнованы, но не больше чем она сама, рассказывая все это. Во рту совершенно пересохло. Она сделала глоток воды из маленького пластикового стаканчика, стоявшего у кровати, прежде чем продолжить:

– Когда я нашла тетрадь Эрика с координатами, это дало мне цель и надежду, что, возможно, я не виновата. Может быть, даже Эрик не был виноват, может быть, он не хотел умирать. Может быть, я могла бы обвинить во всем Прокоп и поступить правильно с Эриком, оправдав его. Я возлагала на это все надежды, это единственное, что отвлекало меня от собственных страхов. Потом, когда фотографии оказались не тем доказательством, каким я их считала, а правда оказалась еще сложнее, я потеряла ее.

Она осторожно потерла украшенные синяками руки, по коже побежали мурашки.

– Я пошла на крышу Леверетта не для того, чтобы покончить с собой. Я чувствовала себя ответственной за такое количество решений, которые не были моими, и за ситуации в жизни других людей, что не осознавала, как потеряла контроль над своей собственной жизнью. Сознательно или нет, крыша стала испытанием, проверкой, была ли судьба Эрика моей или я могла доверять себе, чтобы сделать свой собственный выбор. – Кади глубоко вздохнула. – Стоя на том выступе, я не знала, что делаю, не знала, кто я, может быть, до сих пор не знаю, но я поняла одно: я не Эрик. Я не лучше и не хуже. Я сама по себе.

Кади посмотрела матери в глаза:

– Я спускалась с выступа, когда Прокоп меня толкнула.

Кади взяла мать за руку, будто обмениваясь с ней силами.

– Но после всего этого я знаю, что не виню тебя, потому что больше не виню себя.

Несколько мгновений они все молчали, пространство палаты заполняло низкое гудение медицинского оборудования и запах холодной пиццы.

– Так куда мы теперь двинемся с этой точки? – В один вопрос отец сумел вложить так много.

– Детективы просили оставаться в городе, на случай если понадобится нас еще раз допросить, – сказала мама. – После этого, думаю, ты должна вернуться домой, Кади. Нам есть с чем поработать в этой семье.

Кади кивнула.

– Тебе нравится местный психотерапевт, Грэг? – спросила мать.

– О, на самом деле я не хожу к психотерапевту, я соврала, чтобы проверить четвертый тайник, но я пойду, я хочу. Я понимаю, что мне нужна помощь. Один мой профессор посоветовал психиатра в Бостоне.

– Не уверен насчет Бостона, – сказал отец. – По-моему, тебе лучше перевестись.

– В этом году я возьму академ, но вернусь, – ответила Кади.

– Каденс, тебе больше нечего доказывать, – произнес он.

– Это равносильно бегству. И именно из-за этого мы вляпались в историю. Вся наша семья, мы все бежим от того, что тяжело или что пугает нас, вместо того чтобы встретиться с этим лицом к лицу. Мама так поступила в ту ночь. Папа, ты поступил так же, съехав. Я так делала много раз. В этот раз я впервые пошла навстречу боли. Как бы ни было сложно, я должна была это сделать. – Кади села, воодушевленная своей убежденностью. – Я не оправдала ни Эрика, ни себя, как намеревалась. Но касательно Прокоп я закончила дело, начатое им. Это письмо было последней миссией для меня. И я горжусь тем, что он сделал, даже если сейчас его нет с нами. Оно того стоило.

– Это чуть не убило тебя, – сказала мать.

– Нет, – услышала Кади свой собственный голос, и он звучал уверенно. – Это нас спасло.

Глава 65

Кади и ее родители оставались в городе всю следующую неделю по просьбе властей, у которых были дополнительные вопросы. Кади использовала это время, чтобы прийти в себя в отеле и собраться в комнате в Уэлде. Ей нужно было многое объяснить соседкам и извиниться, теперь, когда она более ясно видела их обоснованную озабоченность, но они приняли ее с сочувствием и благодарностью. Они сказали, что грустят, поскольку она берет годичный отпуск, и пообещали поддерживать связь, и Кади надеялась, что они действительно так думают. Она искренне задыхалась от эмоций, когда обнимала их на прощание, жалея, что не встретила их обеих в более подходящее время.