Призраки - [44]

Кто-то стрелял в одного из них, и, если он прав, Хоуп грозит опасность только потому, что она находится рядом с ним. Теперь уже слишком поздно прерывать их отношения. Попытаться отделится от нее сейчас все равно, что закрыть двери конюшни после того, как лошади убежали.

Она поставила оба стаканчика на его стол.

— Какой-то слабоумный полицейский не давал мне прохода. Клянусь, мне кажется, эта одежда просто кричит «доступная девочка!» и творит что-то невероятное с гормонами. Создается впечатление, что я исполняю главную роль в фильме «Свихнувшиеся полицейские». Не могу дождаться, когда избавлюсь от этой одежды и переоденусь во что-нибудь свое.

Помимо воли Гидеона захлестнул гнев.

— Он прикасался к тебе?

— Что? — Она странно посмотрела на него, как будто не поняла этого простого вопроса.

— Полицейский, который приставал. Он касался тебя?

Она вздохнула.

— Нет. Только плотоядно посмотрел на мой пупок и спросил, что я делаю после работы.

— Как его имя?

Глаза Хоуп расширились, и она помотала головой.

— О нет, Рейнтри. Мы не станем развивать эту тему.

— Какую тему?

— Ты отлично понял, что я имею ввиду.

— Тогда просвети меня.

Она прислонилась к своему рабочему столу, который выглядел намного опрятнее, чем его. Разумеется, она провела здесь недостаточно времени, чтобы успеть устроить беспорядок.

— Что ж, прекрасно. Если мы собираемся стать… кем бы то ни было, а я пока не знаю, кто мы друг для друга, нужно установить определенные границы.

— Границы, — повторил Гидеон, полусидя на собственном столе.

— Я хочу быть твоим напарником и думаю, это возможно. Я понимаю и принимаю твои способности, и могу внести свой вклад. Могу стать хорошим партнером для тебя, Рейнтри, но некоторые вещи нельзя смешивать. Не может быть никакого преследования неотесанных мужланов, которые не дают мне прохода, никаких притязаний, как будто мы пещерные люди, а ты метишь свою территорию, никакого секса на столе или украденных поцелуев возле питьевого автомата. Когда я нахожусь в твоей кровати, если я когда-либо снова окажусь в твоей кровати, тогда другое дело. Но здесь, в этом офисе, я должна быть только твоим напарником и больше никем. Мы можем вести себя так? — спросила она, словно не была полностью уверена.

— Не знаю, — честно ответил он. — Было бы легче, работай ты с кем-то другим.

Она немного съежилась, хотя он был уверен, что сегодня эта мысль хоть раз, но приходила ей в голову.

— Я не хочу работать с кем-то другим. Я хочу работать в отделе убийств и знаю, что могу многому научиться у тебя. Возможно, мы просто должны списать это утро на ошибку и все забыть.

Забыть? Буквально? В Гидеоне вскипел гнев, горячий и заряженный электричеством. Лампочки наверху замерцали, но не перегорели.

— Двигаться дальше и забыть. Не уверен, что смогу.

Хоуп с трудом сглотнула. А он задался вопросом, неужели она думает, что ночью он не заметил ее отклика?

— Мы почти закончили здесь. Можем пойти к мотелю, я подберу «челленджер», потом поеду домой и…

— Нет, — прервал он.

— Нет? — Ее брови немного приподнялись.

— Я не уверен, что ты будешь там в безопасности.

— Вот видишь? — Она указала на него пальцем. — Это именно тот вид мужского поведения, которого я пытаюсь избежать. Стал бы ты обращаться подобным образом с Леоном?

— Я никогда не трахал Леона.

Она покраснела, затем побледнела, оттолкнулась от своего стола и вышла из офиса. Гидеон хотел последовать за ней, поймать и затащить обратно, чтобы закончить разговор, но за ними наблюдали другие сотрудники. И потом, он вынужден был признать, что мимолетная мысль иметь напарника, который знает о его возможностях и не боится, оказалась безумно соблазнительной. Напарника, на чью помощь он мог рассчитывать при расследовании, в какие бы передряги их не занесло в поисках плохого парня.

Но одной мысли об опасностях таких передряг было достаточно, чтобы он решился напугать ее.

Гидеон все-таки последовал за ней, хотя и на некотором расстоянии. Он держался далеко позади, пока они не добрались до автомобильной стоянки, после чего с легкостью нагнал ее.

— Если ты пришел сюда извиняться… — натянуто начала Хоуп.

— И не собираюсь, — честно признался он.

Она взглянула на него удивленно и рассержено.

— Я не извиняюсь за то, что случилось, и не извиняюсь за то, что сейчас говорю правду. Ты не один из этих парней, Хоуп, и никогда не будешь для меня точно таким же напарником, как Леон. — Она резко остановилась, когда он открыл для нее пассажирскую дверь и стал ждать, когда она сядет.

В итоге, она заняла пассажирское сиденье, все еще сердитая, но чуть меньше, чем раньше.

Гидеон уселся в водительское кресло, но не стал включать двигатель.

— Ты не можешь пойти домой сегодня вечером, потому что, нравится тебе это или нет, ты находишься под прицелом. Табби не сумела получить меня, поэтому может попробовать добраться до тебя. Твои мать и сестра окажутся под перекрестным огнем.

— Согласна, это не лишено смысла, — натянуто ответила она. — Но я все же хочу пойти домой и собрать вещи.

— Конечно, — согласился он, выезжая со стоянки и направляясь к «Серебряной чаше». «Челленджер» может подождать, он не собирается выпускать Хоуп из вида.