Когда крестьяне превратились в ремесленников, они начали перестраивать деревушку. Улицы разметили так, чтобы дома стояли не впритык друг к другу, когда в окно может сунуть нос любопытствующий сосед, не говоря уже о языках пламени, а на бросок камня. Простор мне нравился больше, чем узкие улочки иных городков, где осел, растопырив уши, перегородит всю улицу!
Центральная площадь, где друг против друга стоят городская ратуша и кирха. По воскресным дням здесь идет бойкая торговля. Тут же выступали бродячие проповедники и разворачивали шатры комедианты, ставили колодки для сварливых жен. Еще мне нравилась чистота на здешних улицах — где-то уже полностью вымощенных камнем, а где-то наполовину. Ратуша распорядилась, чтобы горожане содержали в порядке участки перед фасадами. Бюргеры, понятное дело, в воскресенье за кружкой пива возмущались, а в понедельник уже начали исполнять приказ. Помучившись, пришли к выводу, что, выложив улицы камнем, следить за чистотой будет проще.
Сегодня не было ни жонглеров, ни миннезингеров, зато горожан развлекал папаша Генамаш. Бедолага смирненько стоял на четвереньках со спущенными штанами, обнажив белоснежную задницу, поросшую не особо густым мехом. Никто из бюргеров не злорадствовал, все спешили пройти мимо, осеняя себя крестным знамением, — не дай бог очутиться на его месте! Даже зловредные мальчишки не пытались запустить камнем или репейником по завидной цели. Человек без штанов — зрелище не самое частое, но и не редкое. Ежели бюргер вышел на площадь в таком виде, стало быть, признал себя несостоятельным банкротом. Теперь, по законам города, никто из кредиторов не имел права обращаться в суд и требовать арестовать имущество несостоятельного должника.
Со стороны может показаться, что рассчитаться голой задницей за долги — слишком просто. Просто-то оно просто, если бы не одно но. Теперь имя Генамаша будет вымарано из реестра гильдии и вычеркнуто из списка горожан, и он должен вместе с семьей покинуть город в течение двадцати четырех часов с момента натягивания штанов. Уходить можно только пешком, оставляя все движимое имущество городу.
Может, у папаши Генамаша и отложены монеты, чтобы поселиться в другом месте, завести новую лавку, но опять-таки, новости расходятся быстро, и кто рискнет иметь дело с несостоятельным должником, опозорившим свое имя (а заодно и задницу)?
Заглядевшись, задумавшись о бренности бытия, я едва не забыл, что мне нужна жаба. Из-за жабы я едва не нарвался…
— Эй, ты! — услышал я за спиной.
Оказалось, что за спиной торчали трое жлобов, вооруженных короткими дубинками. А ведь удачное местечко выбрали — узкая улочка, дома без окон. И публика, заходящая сюда в поисках ростовщиков, наверняка не бедная. Только, в отличие от меня, умная — не заходят в такие места без вооруженной охраны. А один человек, пусть он вооружен мечом и кинжалом, для тройки разбойников — на один укус.
Ха-ха, кто говорил про трех? Вон из-за поворота выходят еще двое, пытающиеся преградить мне дорогу.
Итак, что мы имеем? Пять дураков, собравшихся напасть на «пса войны». И почему они такие смелые? А, все понятно — один из жлобов вытаскивает из-за спины арбалет и старательно целится мне в грудь. Вот, сейчас он нажмет на спусковой крючок… ага.
Видимо, этим дуракам не говорили, что нельзя стоять на линии выстрела, потому что иначе можно попасть в своих. Я-то успел присесть, и стремительный арбалетный болт угодил в живот одного из бандитов. Крик, неразбериха… За это время я успел вывести из строя еще двоих — арбалетчика, благо что разряженным оружием воевать трудно, и второго, даже не успевшего вскинуть дубинку.
Два уцелевших бандита переглянулись и побежали наутек, бросив раненого товарища. Впрочем, раненные в живот долго не живут…
Не испытывая каких-либо угрызений совести, я отправился дальше.
Я искал жабу, но попадались розы, башмаки, ножницы, рогалики с сосисками и невообразимое количество циферблатов. Вот, наконец-то, родимая! Нет, не то… Слишком свежая и зеленая. Мне бы что-то посолиднее. Обойдя еще несколько кварталов, насмотревшись на желтых, зеленых и красных жаб, увековеченных в дереве, жести и стекле, я нашел-таки искомую скотинку, выбитую в камне и окрашенную в коричневый цвет. Сам камень оказался вмурованным в высокий дом — вместо окон узкие щели, а единственной выступающей частью было земноводное. Под ней, словно щербинка, прорезана дверца, на которой конечно же не было ни дверного молотка, ни окошечка. Я уже поднял кулак, как изнутри раздался голос:
— Вы по делу или из любопытства?
— По делу, — кротко сообщил я.
— Получить или взять?
— Кхе-кхе! — строго отозвался я.
Хозяин голоса понял меня правильно, потому что дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы я смог туда протиснуться.
— Пожалуйста, поднимайтесь наверх. Осторожно, здесь темно.
Зараза, мог бы и раньше предупредить! Я запнулся, но устоял на ногах и пошел наверх, понимая, что темнота и узкая винтовая лестница — тоже способ защиты. Поднимаясь, мысленно похвалил строителя, создавшего настоящую крепость. Прошло время, когда ростовщики сидели посреди шумных площадей, а за их деловыми операциями, вкупе с количеством денег, наблюдал каждый желающий. Теперь банком называют не массивную скамью с потайными ящиками (от мелкого воришки убережет, но не от пьяных ландскнехтов), а эти самые сооружения. Впрочем, как мне подсказывал опыт, от серьезных врагов ростовщика не убережет и крепость.
