Призраки бездонного озера - [23]

Так что Женька приближался к дракончику предельно медленно и осторожно. Тем более что тот начал еще и дым пускать из ноздрей, а из пасти один раз даже клубок огня выскочил, правда, до Женьки не долетел и тут же погас.

— Дракоша, дракоша, — забормотал Женька, когда до зверюги осталось всего два шага. — Дракоша хороший, не кусается…

Как ни странно, дракончик сразу после этих слов перестал щелкать зубами, пускать дым и даже хвостом завилял, как добрая дворняжка! Осмелевший Женька подошел к нему вплотную и осторожно, чтоб не поцарапаться, погладил по голове…

Щелк! — сверкнула оранжевая вспышка, от которой Женька непроизвольно зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел, что никакого дракончика впереди нет, и путь свободен. Однако еще больше Женьку удивило то, что произошло с его собственным обликом.

Откуда ни возьмись на нем появилась чешуйчатая кольчуга, судя по всему, стальная, но позолоченная, с маленьким круглым щитком на груди — зерцалом, где имелось чеканное изображение дракона. На голове возник шлем-шишак с забралом-личиной, как у Александра Невского в фильме, на руках железные перчатки, а на ногах красные сафьяновые сапоги со шпорами. Даже штаны оказались железными, выкованными из металлических колечек! Вот это да! В таком бронированном виде Женька себя гораздо уверенней почувствовал. Правда, все эти доспехи немалый вес имели, и прыгать в них Женька навряд ли сумел бы, но зато был почти уверен, что если какая-нибудь змея или крыса попробует тяпнуть его за руку, то враз обломает зубы о железные перчатки.

Женька смело направился дальше по серебристой дорожке и вскоре, раздвинув последние кусты, оказался всего в трех метрах от берега озера.

Однако эти три метра надо было еще пройти.

Дело было в том, что на этом коротеньком участке пути лежало сразу три предмета, которые пришлось бы либо поднимать с дорожки, либо каким-то образом миновать — перепрыгивать или перешагивать через них. А спрашивать у Ледяницы-Студеницы на сей раз было нельзя. Женька хорошо помнил ее слова: «Три раза подскажу, что делать, а вот на четвертый и далее — сам угадывай, как быть…» Помнилось ему и то, о чем Ледяница дважды напоминала: «Примечай, чем худая вещь от доброй отличается!»

После того как две с виду очень красивые вещи превратились в опасных животных, а страшный дракончик преобразовался в позолоченные доспехи, Женька, как уже говорилось, сделал кое-какие выводы. Однако то, что он увидел на последних трех метрах серебристой дорожки, сильно поколебало его уверенность в том, что он уже знает, как отличить «худую» вещь от «доброй».

Ближе всего к Женьке, окруженный оранжево-красноватым ореолом, лежал точно такой же меч, как тот, что впоследствии оказался гадюкой. Дальше, внутри такого же ореола, лежал красивый круглый щит с точно таким же чеканным изображением дракона, как на зерцале Женькиных доспехов. Наконец, почти у самой воды, под ореолом голубовато-фиолетового цвета, стояла золоченая клетка, в которой сидела гигантская сова.

Исходя из тех выводов, которые Женька сделал на основе предыдущего опыта, надо было перешагнуть через меч и щит, посмотреть, во что они превратятся, а потом взять с тропы клетку с совой. Однако что-то удержало его от поспешного решения. И уже через секунду или две Женька осознал, что именно.

Обе «худые» вещи, которые прежде попались ему на пути, излучали голубовато-фиолетовый свет, а «добрый» дракончик — оранжево-красноватый. Уж не здесь ли разгадка?

Впрочем, прежде чем Женька принял окончательное решение, откуда-то сзади, со стороны полянки послышался гулкий, звенящий, очень громкий удар колокола:

— Бом-м!

А вслед за тем в ушах послышался знакомый голос, только более бойкий, чем у Ледяницы-Студеницы:

— Час пробило — обличье сменило! Ледяница испарилась — Болотница появилась! Ха-ха-ха-ха!

И впереди, не очень далеко от Женьки, но уже на самом озере, в прибрежных камышах, прямо из воды вырвался высокий язык зеленого пламени…

Глава XI БОЛОТНИЦА-ОХОТНИЦА

Превращение зеленого пламени в Болотницу-Охотницу происходило примерно так же, как и в первый раз, когда из пламени появилась Ледяница-Студеница. То есть вначале возник один длинный, продолговатый и остроконечный язык, похожий на сильно увеличенный огонек свечи, потом верхняя часть разделилась натрое, а нижняя расширилась. Так же, как и в первый раз, два боковых языка удлинились, вытянулись и превратились в рукава, а средний язык — в голову женщины.

Однако были и кое-какие различия. Если в первый раз пламя постепенно блекло и теряло свой ядовито-зеленый цвет, превращаясь в белесое, то сейчас, наоборот, зеленый цвет темнел и густел. Через несколько секунд пламя превратилось в клубящийся поток темно-зеленого тумана, который окончательно принял форму женщины, но одетой не в сарафан, а в какое-то подобие длинного, до пят, одеяния, напоминавшего нечто среднее между старой офицерской плащ-палаткой и кавказской буркой (и то, и другое Женька видел на даче у маминого дедушки). Зеленым цветом одеяние напоминало плащ-палатку, но издали казалось мохнатым, как бурка. Впрочем, Женька довольно быстро разглядел, что сделано это одеяние не из овечьей шерсти, а из водорослей, осоки, тины и прочей болотной растительности. А на голове у Болотницы вместо красивого остроконечного кокошника, как у Ледяницы, была уродливая шляпа с высокой тульей и широкими полями, сплетенная из того же болотного материала.