Призрак в опере - [27]

Не прерывая его рассказа, я встала и сварила кофе. Никита не заметил чашку, поставленную перед его носом. Вспоминая и рассказывая, он сам пытался разобраться в том, что произошло, как бы раскладывал все по полочкам для себя.

— Когда появились первые фотографии? Я так думаю, что вас шантажировали, и уже давно?

— Что? — Никита удивленно посмотрел на меня. — Да, это началось примерно два месяца назад. Нам обоим прислали фотографии.

— Как прислали?

— По почте. Мы нашли их в почтовом ящике. Лилиана и я, каждый у себя в один и тот же день. А потом нам позвонили по телефону и потребовали денег.

— Какой голос требовал денег? Мужской, женский?

— Н-не знаю, это было что-то среднее. Как будто измененный, что ли.

— Куда вы должны были отнести деньги?

— Каждый раз были разные места. То в театре, то в парке.

— Сколько раз вы передавали деньги?

— Два или три раза, потом вроде все прекратилось. А вот на гастролях снова появились эти фотографии. Только сумма теперь была в три раза выше. Мы должны были положить конверт в тренажерном зале, на теплоходе, в условленном месте. Но мы не заплатили. Вернее, Лилиана отказалась, а у меня таких денег и не было.

— Почему Лилиана отказалась платить? Чем она это мотивировала?

Никита обхватил голову руками и закачался на стуле.

— Она сказала, что ей надоело платить деньги непонятно за что. Она сказала, что этот шантаж будет бесконечным. А в тот день ко мне в номер позвонили и сказали, что если мы не передадим деньги, то крупно пожалеем об этом. Сказано было так, что я испугался.

Я взглянула на трясущегося горе-любовничка. Интересно, что Лилиана в нем нашла? По-моему, Арарат гораздо круче — красавец, богатый, любящий. Кто в этих актерских штучках разберется… Я бы с таким, как Никита, не то что в постель не легла, на одном поле играть не стала бы. Хотя кто знает, может, у Лилианы был комплекс мамочки? А Никита как раз подходит на роль «сынульки».

— А что Лилиана? — поинтересовалась я.

— А ей никто не звонил. Я перед спектаклем пошел к ней рассказать о звонке. Нашел ее в ложе, поговорили. Ну и поссорились. Лилиана сказала, что ни копейки не даст. Вела себя безобразно, оскорбляла меня. Я просил ее, умолял или открыться Арарату, или все бросить. Она выгнала меня, ну я и ушел.

Так, положим, этот момент я и без тебя знаю. Мне интересно, что было дальше.

— Как ты узнал о смерти Лилианы?

Никита вздохнул и сказал:

— Я чуть не столкнулся с убийцей.

Вот это уже теплее.

— Понимаете, Таня, я не ушел из театра, а сидел в баре и пил. Коньяк, кажется. Впрочем, не помню. Пил, пил и думал, думал. А потом я решил к ней подняться. Если бы я тогда знал, я бы не оставил ее одну… Я виноват в ее гибели.

Еще чуть-чуть, и он снова разревется, господи… Ненавижу таких слюнтяеев.

— Так кто убил Лилиану, вы? — рявкнула я со злостью, пытаясь привести его в чувство.

— Нет, это не я! Я поднялся в ложу, Лилиана сидела в кресле, как будто дремала, я бросился к ней и увидел нож. Это было так страшно. Она — мертвая, и я… И больше никого нет. Не знаю, что на меня нашло, я убежал.

Я бы удивилась, если бы он остался. Хотя менты нарыли бы фотки у Лилианы в чемодане, притянули бы мои показания о ссоре, и все. Чего надрываться, висяки никому не нужны. Загремел бы Никитушка по полной программе. И передачки некому было бы носить.

— А скрывался чего? Зачем в бега ударился? Ведь того, как ты выходил из ложи и заходил ли снова, никто не видел.

— А убийца? Убийца мог подумать, что я его видел.

— С каких это делов? — заинтересованно спросила я. — С этого места, пожалуйста, поподробнее.

— Понимаете, когда я был в ложе, мне показалось, что там кто-то есть. Ну, когда я входил, мне показалось, что у дверей кто-то стоит. Этот кто-то увидел меня и спрятался. Это я уже потом понял. Вначале я думал, что у дверей стояла Лилиана. Но ведь она была мертва.

Да, тогда все сходится. Понятно, почему убийца не ушел оттуда. Ему помешали. Сначала Никита. И убийца ждал, пока он уйдет. А потом я вошла. Удачно, надо сказать, получилось.

Я взглянула на грязного, затравленного красавца. Сколько же он в бегах? Да уж третий день, пожалуй.

— Есть хочешь?

— Что? А, да… нет, спасибо…

— Хватит ломаться, сейчас яичницу сделаю, потом еще поговорим.

— Нет, Таня, это не все. Я бы не хотел подвергать вашу жизнь опасности. Но мне больше не к кому обратиться. Меня хотят убить.

Ничего себе заявочка. Я чуть с табуретки не грохнулась. Два трупа многовато будет в этой истории.

— С чего ты так решил?

— Понимаете, мне кажется, что убийца меня боится. Я свидетель. Вернее, он так думает. Я бродил по улицам, боялся идти в милицию. Ну а вечером пошел в гостиницу. В номере меня кто-то ждал. Когда я открыл дверь, на меня набросились с веревкой. Я еле-еле вырвался.

Никита показал мне бледно-красный след на шее. Давили хорошо, парню просто повезло, что он изловчился удрать.

— А потом меня чуть не сбила машина, когда я шел к театру. Я не знаю, что делать. Понимаете? Ночью я прятался в театре, но там сегодня кто-то был. Меня искали, я чуть не столкнулся с мужиком в черной маске.

Я чуть не захохотала. Да, точно говорят, что у страха глаза велики. Охотились-то не за ним…