Призрак в опере - [23]

— Ну, я не знаю, что тебе рассказать. Он студент актерского училища, москвич, добрый, умный, забавный. В общем, он мне нравится, и я ему, кажется, тоже. А больше я ничего не знаю.

— Да, не густо. А фамилию хоть знаешь?

— Да, Белкин. Танюша, ты найдешь его? Только пока никому не говори, что он пропал, а то его в два счета выгонят. Да еще телегу в училище накатают, если узнают, что он возле Лилианы был. Точно сделают козлом отпущения. Его потом даже на «кушать подано» в глухой провинции не возьмут.

— Ладно, ладно. Тогда тебе придется мне помочь. Мне нужен ключ от его номера. Он один жил… живет?

— Один. Вернее, номер у него двухместный, только его сосед по номеру со своей подружкой в другом номере живет. Я у него второй ключ попрошу.

— Ага, и что ты ему скажешь? Хочу в вашем номере в вещичках поковыряться?

— Ой, я не подумала. А что делать?

— Где его номер?

— Чей? Соседа?

«Тьфу, интересно, как ты ухитряешься с такими мозгами роли заучивать? — подумала я про себя. — А на первый взгляд производит впечатление умной».

— Номер Никиты!

Анжела радостно хлопнула в ладоши:

— Так мы ж соседи, у нас балкон общий.

Наконец-то, не прошло и полгода. Мы вышли на балкон, номера разделялись невысокой перегородочкой, я легко перемахнула через перильца и оказалась на балконе соседнего номера. Оставалось попасть внутрь. Балконная дверь была закрыта на оба шпингалета, а вот форточка приоткрыта. Эх, нет счастья в жизни: почему-то всякий раз, когда я в короткой узкой юбке да еще в туфлях на шпильке, мне приходится лазить в форточки. Закон подлости в действии.

Хорошо хоть окна в гостинице нестандартные и форточки довольно широкие. Протискиваясь в отверстие, я дала себе клятву — буду съедать только два пирожных вместо трех за раз. И еще бегать по утрам. Но, оказавшись внутри номера, я решила уменьшить ограничения: два пирожных, ладно, а вот бег по утрам подождет более узких отверстий.

Номер был точно таким же, как у Анжелы, только в отличие от того по этому Мамай прошелся. Под столом валялись пивные и водочные бутылки, тут и там были разбросаны окурки, которые не помещались в забитой до отказа пепельнице. На столике стояли грязные стаканы, под креслом валялись грязные носки, кровать кое-как прикрыта одеялом. Следов борьбы, обыска не наблюдалось. Человек, покинувший номер, собирался вернуться. В ванной на зеркальной полочке лежали бритва, зубная щетка. В тумбочке я нашла паспорт, водительские права, записную книжку и даже деньги — скатанные в трубочку и уложенные в яйцо от киндер-сюрприза. Яйцо было засунуто в носок и лежало на самом дне ящичка. Конспиратор. Спрятал, называется. Нет, не умеют мужчины заначки делать, поэтому их чаще, чем женщин, грабят в поездах и гостиницах.

Не похоже, чтоб из этого номера в спешке убегали. Я провела пальцем по полировке столика. Пыли как минимум два дня. Гостиница дорогая, а вот персонал в ней так себе, зато мне на руку. Значит, Никита не возвращался сюда после вечера премьеры. Почему? Допустим, он не убийца. Тогда где он? А может, он что-нибудь видел? Вернулся, скажем, в ложу и застал там убийцу? Он его знал и поэтому сбежал. Или испугался. Что-то тут не сходится. А вдруг убийца убрал и его? Как свидетеля. Свидетелей ведь теперь принято убирать. Где один труп, там и второй до кучи.

А если все-таки убийца — Белкин? Ну, например, убил в порыве страсти, в состоянии аффекта. Не хотел, но так вышло. Тогда вполне понятно, почему он ничего с собой не взял. Хорошо, а если он все рассчитал? Создал видимость. И он уже давно где-нибудь в Сыктывкаре или вообще в Лос-Анджелесе с поддельным паспортом? В моей практике было предостаточно тщательно спланированных убийств. И столько же убийств в состоянии аффекта.

Я еще разок огляделась и, стерев свои отпечатки, вышла через дверь. Переход Ивановой через балкон на сегодня закончен. Анжела, ожидавшая моего появления через балкон, ойкнула от неожиданности, когда я появилась за ее спиной.

— Фу, ты меня и напугала. Ну что там? Нашла что-нибудь? Где Никита?

— Номер как номер, никого нет, ничего не нашла, — как можно лаконичнее ответила я. — Послушай, у меня в милиции работает знакомый, обратись-ка ты к нему. Это все равно придется сделать, возьмусь я за дело или нет.

Я не стала делиться с Анжелой своими размышлениями — зачем пугать девчонку. Никита мне был нужен, и я все равно буду его искать, тем более что Кочерян мне за это платит. Ну а если по ходу дела я его найду, пусть она думает, что для нее.

— А может, не надо?

— Надо, Федя, надо. Мы пока сделаем это неофициально, а там посмотрим. Собирайся, пойдем.

Я взглянула на часы и поняла, что сейчас мы никуда не попадем. Час дня, обеденный перерыв. Кирю мы сейчас все равно не застанем, а гулять по такой жаре мне не хочется. Я распрощалась с Анжелой, дала слово, что позвоню, и засобиралась домой. Я чувствовала настоятельную потребность в одиночестве и размышлении. Чем глубже в лес, тем больше фактов. Только бы не заблудиться в этом обилии сведений.

После прохлады гостиницы жар и духота улицы набросились на меня, словно шпана в подворотне на припозднившегося прохожего. Каблуки входили в расплавленный асфальт как в масло, знойное марево поднималось от раскаленных зданий. Мне захотелось выпить чего-нибудь холодненького. Возвращаться в гостиницу не было никакого желания, я боялась столкнуться с кем — нибудь из знакомых. Кочеряну вовсе не обязательно знать, что я все еще торчу здесь, и уж тем более ему не стоит знать о Никите. Он ясно дал мне понять, что не желает обсуждать эту тему.