Призрак в машине - [4]

Мэллори было одиннадцать, когда Деннис Бринкли впервые появился в доме его тети, чтобы проверить какие-то вопросы, связанные с ее зарубежными инвестициями. Деннис, недавно принятый в брокерскую фирму, оказывавшую клиентам финансовые консультации, оказался чрезвычайно умен и красноречив там, где дело касалось цифр, но во всем остальном был стеснителен до потери дара речи. Фирма тогда называлась «Фоллон и Пирсон», хотя последний давно умер. К тому времени, когда Джордж Фоллон ушел на пенсию, Деннис проработал в фирме уже тридцать лет, причем последние двадцать — как полноправный партнер. Конечно, за это время он стал более уверенным в себе, но людей, с которыми Деннис был по-настоящему близок, на свете существовало очень мало. Мэллори — первый из них. А Бенни Фрейл — второй.

— Кейт, ты не против, что встреча назначена на утро? Я думаю, нам придется… э-э… многое довести до ума. — Бринкли говорил неуверенно, плохо представляя себе, с чем им придется столкнуться. Сам Деннис был чрезвычайно аккуратен и щепетилен — что в работе, что в личных делах. Во всяком случае, его уборщица (та же миссис Крудж) и отличная секретарша с ног не сбивались.

Кейт заверила мужа, что ничего не имеет против утра.

Всех троих заставил повернуть головы внезапный взрыв зычного хохота, за которым послышались призывы вести себя тише.

— Ага, — сказал Мэллори. — Я вижу, Джильда и Дрю оказались настолько добры, чтобы прибыть и отдать дань уважения покойной.

— Уверяю тебя, я их не приглашал. — Отсутствие намека на тепло в голосе Денниса доказывало его искренность. Эндрю Латам был вторым партнером фирмы, которая теперь называлась «Бринкли и Латам». Он не имел никакого отношения к делам родственницы Мэллори. Возможно, они даже не были знакомы, потому что тетя Кэри редко ходила в контору.

— Не сомневаюсь, что у него есть для этого свои причины. — Тон Мэллори тоже был очень сдержанным.

— О да. Иначе он не пришел бы.

Кейт негромко извинилась и вернулась к гостям, надеясь не просто услышать очередную порцию соболезнований, а оказаться кому-то полезной.

Она увидела Дэвида и Элен Моррисон, стоявших в стороне и выглядевших здесь чужими. Они представляли «Пиппинс Дайрект» — фирму, которая последние двадцать лет арендовала сад тети Кэри, ухаживала за ним и продавала яблоки и яблочный сок. Кейт знала, что Мэллори был очень заинтересован в продлении этого договора. Но едва она шагнула к пришедшим, как ее перехватила другая пара, представилась, и все четверо начали говорить одновременно.

Одна из девиц в теннисках сидела под ятрышником, пила сидр и, судя по всему, занималась этим уже довольно давно. Кейт вздохнула и стала искать взглядом вторую; казалось, та бесследно исчезла. Но зато впереди подпрыгивали шляпа и парик Бенни, рыжие кудри которого напоминали медные сосиски. Сама Бенни, потная и запыхавшаяся, собирала тарелки, бокалы и опускала их на стоявший рядом поднос.

— Мама! — вскочив с места, завопила Полли, когда Кейт подошла к брошенному всеми бригадиру[7] Раффу-Банни, пожилому родственнику из Абердина, сидевшему в инвалидном кресле. Беднягу, живо описывавшего свою операцию по удалению катаракты, сделанную под местным наркозом, чуть удар не хватил.

— Рада была побеседовать с вами. — Полли одарила его сияющей улыбкой, схватила Кейт за руку и потащила прочь. — Надеюсь, я умру, не успев состариться.

— Эта песня группы «Ху» сегодня здесь еще не звучала… Ты видела девицу, которая должна была здесь помогать?

— Ты имеешь в виду ту коротконогую, которая сидит под ятрышником?

— Нет. Я имею в виду другую.

— Нет.

— Кто-то должен помочь бедной Бенни.

Бенни Фрейл была «бедной Бенни» столько, сколько Полли себя помнила. Тогда она воспринимала это выражение как одно слово, обозначавшее настоящее имя компаньонки. Однажды Кейт услышала это, объяснила дочери, что к чему, а потом попросила Полли больше так не делать; Бенни могла обидеться.

Теперь Полли следила за тем, как мать забирала у компаньонки бабушки Кэри тяжелый поднос. Это было сделано непринужденно, без суеты и без тени намека на то, что Бенни берет на себя больше, чем позволяют ее силы. В таких делах Кейт была мастером. Полли не представляла себе, что мать способна нарочно заставить кого-то ощутить неловкость. Со временем ее отец научился тому же. Полли, великолепно умевшая находить слабое место человека и раз за разом тыкать в него, не понимала, от кого ей достался такой талант.

— Я помогу! — повинуясь внезапному порыву, крикнула она, когда Кейт оказалась в пределах слышимости. Правда, тут же пожалела о своем предложении, ставившем ее в невыгодное положение. Ну и ладно, по крайней мере, у нее появится предлог убраться подальше от этих старых маразматиков. Честно говоря, кое-кому из них не имело смысла возвращаться с кладбища.

— Отлично! — стараясь не выдать своего удивления, крикнула в ответ Кейт. — Приходи на кухню, ладно?

Она пошла к дому через огород и площадку для крокета. Рядом с кухней находилась величественная эдвардианская[8] оранжерея из чугунных прутьев. Несколько слегка осоловевших гостей, никого из которых Кейт не знала, дремали в креслах-качалках и на огромном плетеном диване. Она сочувствующе улыбалась, переступая через их ноги.