Призрак убийства - [68]

— Получается, будто я уродец в ярмарочном балагане, миссис Томпсон.

— Уродец или нет, но вы точно в ярмарочном балагане, — ответила Изобель. — И подумайте о церковной крыше.

— Вашему мужу вряд ли понравится, если я умру от простуды.

— Я не против подержать над вами зонтик, но плащ надевать не следует. Так сказала миссис Мансайпл.

— Ну, знаете ли! Миссис Мансайпл не может распоряжаться…

Эмми оставила спорящих и пробралась под навес, где были напитки и закуски.

Глотая горячий чай и заедая чудесным пирогом миссис Роджерс, она вдруг вспомнила слова викария — и тут ее осенило. Она огляделась в поисках Фрэнка Мейсона, но его нигде не было. Эмми выглянула из-под тента: лило пуще прежнего, а ей не хотелось тратить свои драгоценные полчаса на беготню под дождем. Тут она увидела Мод и окликнула ее.

— Здравствуйте, миссис Тиббет, — сказала девушка. Она была в резиновых сапогах, блестящем пластиковом плаще и зюйдвестке и выглядела так, будто никакой силы дождь не сможет ее запугать. — Чем могу помочь?

— Вы не видели Фрэнка Мейсона?

— Да, но не сейчас. Он вам нужен?

— Ничего конкретного. Но если увидите его, скажите, что книга, наверное, там, где «счастливый нырок».

— Вы про ту книгу, которую он по ошибке принес с хламом?

— Да, про нее. Он мне сказал во время ленча, что она завернута в коричневую бумагу. А ваша мама несколько раз повторила: все, что для «нырка», должно быть обернуто, а хлам — нет.

Мод состроила гримасу.

— Скудная тогда надежда — найти ее, — сказала она. — Ну, все равно, увижу его — скажу.

— Спасибо, — ответила Эмми и вернулась в сухую теплую палатку с приятным чувством выполненного долга. Было четыре часа дня.

Куайт начал проявлять определенный энтузиазм. Он собрал несколько папок и бумаг у себя на столе и оставил сигарету догорать в пепельнице, пока изучал их. Он сказал Генри:

— Тут может быть кое-что для вас, Тиббет.

— Я долго сомневался, — ответил Тиббет. — Просто не мог в это поверить.

— В нашем департаменте умеют верить всему, — сказал Куайт с мрачной гордостью. — Вспомните дело Лонсдейла. Легенда, тщательно созданная за двадцать лет в нескольких странах…

— Я об этом подумал, — сказал Генри. — Но этот мальчик так молод…

Куайт постучал по машинописному листу, только что выложенному на стол.

— Мачеха отца, — сказал он. — Магда Мэннинг-Ричардс, урожденная Борти. Венгерка. Приехала в Лондон танцовщицей кабаре более пятидесяти лет назад. Познакомилась с Хэмфри Мэннинг-Ричардсом, который в те времена был комиссаром в Буголаленде, и вышла за него замуж. Поехала туда с ним и была враждебно принята британской общиной. После смерти мужа и женитьбы пасынка Тони вернулась в Венгрию, где стала активной революционеркой. При ее знании Буголаленда естественным образом вошла в контакт с наиболее радикальными левыми элементами страны до дней Независимости. Двадцать лет назад Тони Мэннинг-Ричардс погиб в автомобильной катастрофе в Буголаленде вместе с женой и пятилетним сыном. Через десять лет после этого Магда появилась в Алимумбе — городе, где жила поначалу с мужем, в западном Буголаленде. Естественно, она не рискнула появиться на востоке, где Тони и его семью хорошо знали — потому что с ней был пятнадцатилетний мальчишка, которого она представляла как своего внука-сироту.

— Кто же он? — спросил Генри. Ему стало слегка не по себе при мысли о Мод.

Куайт пожал плечами:

— Ваши догадки вряд ли отличаются от моих, старина. Почти наверняка венгр — подлинный родственник Магды. Дитя революции. Это точно. И тщательно подготовлен к работе тайного агента. Ультраконсервативное, убежденное колониалистское происхождение сделано очень грамотно.

— Он… — Тиббет понимал, что хватается за соломинку. — Он… знает, кто он такой?

— Я бы сказал, — ответил Куайт, — он знает, кем не является, то есть Джулианом Мэннинг-Ричардсом. Его встреча с Мод Мансайпл не случайна, как и их помолвка. У него инструкции — получить работу в Бредвуде. Подумайте сами. — Он откинулся на спинку кресла и сказал почти восхищенно: — Внедрить туда агента. Личным помощником сэра Клода и мужем его племянницы, работающей там же физиком. Доступ к любым секретным документам лаборатории, и такое глубокое внедрение, что потребуется Королевская комиссия, прежде чем кто-нибудь посмеет на него указать. Вот чего я не понимаю — это как вы его вычислили.

— Тетя Дора, — ответил Генри.

— Тетя Дора?

— Мисс Дора Мансайпл, которая умерла на прошлой неделе… она хорошо знала Хэмфри Мэннинг-Ричардса. И она не узнала Джулиана.

— А причины, по которым должна была узнать?

— Она поняла, что это не он, — сказал Тиббет. Куайт поднял брови. — Он не вписывался. Мисс Мансайпл не то что не узнала его, она анти-узнала, если вы меня понимаете.

— Нет, не понимаю, — ответил Куайт.

— А потом про персики, — продолжал Генри.

— Про персики?

— Слишком сложно, чтобы объяснить, — ответил инспектор. — Но на основании некоторых его фраз я удостоверился, что его детские воспоминания о Буголаленде очень туманны, мягко говоря. И все же было очевидно, что он там жил. А потом до меня дошло: он знает западный Буголаленд, где очень жарко и влажно, но ему немногое известно про восточный Буголаленд — где как раз должен был родиться и вырасти истинный Джулиан, где климат совсем иной.