Призрак Сейди - [4]

Коттедж квадратный, а стоящая у реки мельница имеет округлую форму. Когда-то эти два строения соединялись друг с другом гаражом. На вид коттедж со своими маленькими скученными оконцами, уже освещенными теплым светом, очень миленький. Схватив коробку с рисовальными принадлежностями, я устремляюсь внутрь. Верх входной двери закруглен, как у жилища хоббитов.

– Эй, вы!

На мой зов никто не откликается, но я слышу звуки приглушенных голосов, распространяющиеся по узкой лестнице. Поднявшись по ней наверх, я оказываюсь на лестничной площадке, которую замыкают три двери. Две из них открыты. Одна ведет в ванную. Другая, судя по всему, – в большой чулан (там нет кроватей, только громадная гора коробок с одеждой дядиной жены).

– А вот и ты!

Обернувшись, я вижу Кэролин, стоящую на пороге третьей комнаты.

– А я уже было подумала, что ты заблудилась, – поддразнивает она меня.

За ее спиной застилает постель дядя Тай.

– Куда мне девать свои вещи? – киваю я на с трудом удерживаемую коробку.

– Давай я покажу твою комнату. – Легко, словно пушинку, подхватив ее из моих рук, Кэролин направляется по лестнице вниз. – Надеюсь, она тебе понравится!

Я выхожу следом за Кэролин из кухни. Пройдя по чудному гаражному отсеку, мы оказываемся в круглом чреве мельницы. Пространство поделено на два полумесяца. Первая половина набита коробками, а второй, похоже, отведена роль моей спальни. Внутри холодно и пахнет свежей краской. Но она… прекрасна. Я имею в виду, что столетняя мельница хорошо сохранилась, как и наша уже бывшая усадьба. И это вызывает ощущение, что ты дома. А еще в моей новой спальне имеется крошечное окошко – круглое, как иллюминатор корабля. И выходит оно на реку. А в щели старой оконной рамы со свистом задувает ветер.

Кровать для меня уже застелена. Более того, Кэролин с дядей Таем выкрасили стены в теплый грязно-голубой цвет – как в моей прежней спальне в усадьбе. Кэролин ставит коробку на письменный стол у окна.

– Она больше, чем та темная комнатушка на втором этаже, и здесь имеется отдельная ванная. Тебе не придется по утрам воевать с Таем за право первой принять душ. И еще один плюс: если тебе вдруг захочется… гм… улизнуть куда-нибудь ночью, ты никого из нас не разбудишь. – Лукаво подмигнув, Кэролин толкает меня в плечо. – Ну что, она тебе нравится?

– Конечно. Она роскошная.

Кэролин спадает с лица:

– Ох нет, я вижу, ты ее уже ненавидишь. Черт, это Тай меня надоумил выделить тебе комнату здесь. Но я хотела как лучше – чтобы у тебя было свое, личное пространство. Я так рассчитывала, что получится хоть один приятный сюрприз на исходе такого трудного дня! – Кэролин подхватывает коробку, которую только что поставила на стол; она выглядит жутко расстроенной. – Извини, я сейчас же переселю тебя на второй этаж.

– Нет, Кэролин! Честно, эта комната замечательная.

Забрав у нее коробку, я ставлю ее обратно на стол и мысленно попрекаю себя за то, что повела себя как неблагодарная скотина после всего, что организовала и сделала сегодня Кэролин. Эх, если бы светлые, счастливые мысли озарили мое лицо хотя бы пятью процентами Кэролинности! Увы, этого не происходит.

– Я просто устала, и мой мозг не в состоянии все воспринять.

Кэролин молча изучает меня, а затем уточняет:

– Ты уверена? А то мы можем поселить тебя в маленькой комнатке рядом с нашей, без проблем…

– Мне здесь хорошо, правда! Мне нравится эта комната. Честно-честно!

Дядя Тай за ужином хранит молчание. И буравит взглядом быстро опустошаемую коробку с пиццей так, словно пытается именно на нее возложить всю вину за то, где мы сейчас находимся. Но пеперони никогда никому не подкладывала свинью.

– Так странно представлять чужих людей в усадьбе, да? – говорю я, прекрасно понимая, что посыпаю наши раны едкой солью, и стараясь смягчить свои слова сочувственным тоном.

Нож и вилка Кэролин (она единственная из нас троих ест пиццу с помощью этих столовых приборов) звякают о тарелку.

– Тай, серьезно? Ты ей так еще и не сказал?

Я едва не давлюсь огромным, во весь рот, куском пиццы.

– Что не сказал?

Толком не прожеванная пицца застревает у меня в горле – кажется, меня ждет порция по-настоящему плохих новостей. Пожалуй, даже пеперони не скрасит сегодняшний вечер.

Дядя Тай делает глубокий вдох, бросает на Кэролин неодобрительный взгляд и поворачивается ко мне:

– Я собирался тебе сказать, да только не было подходящего момента, а на тебя и так в этом году столько всего навалилось.

Черт! Новости точно не из хороших… Голос дяди Тая звучит так, словно он репетировал эту сцену перед зеркалом сотни раз.

– Тай, да скажи уже наконец, – тихо призывает мужа Кэролин. – Ты что, не видишь, что она на взводе?

Дядя Тай вздыхает:

– Дом купил Мэдок Миллер. Завтра он уже перевозит туда семью.

Что-то влажное касается моей щеки – я не замечаю, что уронила кусок пиццы на стол, заляпав все вокруг каплями томатного соуса.

– Ты… продал дом… Мэдоку Миллеру?

Это шутка! Совершенно дурацкая, несмешная шутка! Не может быть, чтобы дядя Тай продал наш дом негодяю, который убил моих родителей. И, черт возьми, чуть не убил меня! Я жду, что дядя Тай скривит в ухмылке губы: «Что, повелась?» Но он только распрямляет ладони. Затем, наверное сообразив, что это не поможет (ведь шрамами на ладонях я обязана как раз Мэдоку Миллеру), дядя Тай сплетает перед собой пальцы: