Призрак счастья - [10]

Новые заботы захлестнули молодую женщину. Рядом были близкие люди, поддержавшие ее в этот трудный период. И Елена Васильевна, и родители Литы, как могли, принимали участие в каждодневных, круглосуточных хлопотах. Всем им хватало дел. Кира Сергеевна взяла на себя нелегкую обязанность успокаивать малыша. Она буквально не давала ему плакать, без устали носила на руках, агукала, разговаривала, пела нехитрые песни. Владимир Петрович, приезжавший на выходные, всякий раз качал головой, ругая счастливую бабушку. Он считал, что она балует кроху, делает его капризным и изнеженным и это не приведет ни к чему хорошему. На его слова мало обращали внимания, и дед ждал, когда внук немножко подрастет. Тогда он возьмет бразды правления в свои руки.

Елена Васильевна, как обычно, занималась домом. Закупки делал Игорь, второй водитель-охранник, которого Лита решила оставить на работе. Кроме того, он занимался машинами: все три должны были быть на ходу. Саша выполнял обязанности охранника, личного водителя Литы и секретаря на телефоне. Работы хватало всей дружной команде. А Литу кормили, поили, всячески способствовали тому, чтобы она могла отдохнуть, поспать и кормить малыша. Вспоминая то время, Мартова говорила, что побывала в санатории. Мир вращался вокруг них с Жоркой. Если бы жив был Георгий, Лита отказалась бы от всего этого. Ей никто не был нужен, будь рядом отец ее ребенка. Как ни отгоняла молодая женщина такие мысли, они прочно засели в ее голове. Погружаясь в них, Лита словно попадала в другую реальность, в их с Георгием мир, полный гармонии. И часто бывало, что возвращаться из него обратно не хотелось. Только плач сына вызывал у матери чувство вины. Нельзя жить прошлым. Вернее, нельзя подменять реальность несбыточными фантазиями. Это бесцельное топтание на месте. Жизнь идет без остановки и нужно очень много сил, чтобы успеть сделать задуманное и оставаться той женщиной, какой она стала для Мартова.

Суматоха длилась около месяца. Потом все вошло в привычный ритм. Человек при желании быстро умеет приспосабливаться к любым обстоятельствам. Но вскоре произошли очередные перемены: Лита решила приступить к работе. Она удивилась в душе, насколько тесно переплелись в ее жизни два понятия: «работа» и «ребенок». Ради одного из них приходилось обязательно чем-то жертвовать, но это носило временный характер. Она не могла поступить иначе, ведь ее отсутствие могло негативно сказаться на делах фирмы. Лита и в роддом отправилась прямо из своего кабинета. И в одно «прекрасное» утро, проснувшись без единой капли молока, Лита решила, что это указание свыше. «Пора, засиделась дома, мамочка». Тут и возникла мысль нанять в агентстве няню. Благо выбор был огромным, и средства позволяли. Кира Сергеевна схватилась за голову: единственного, любимого и долгожданного внука будет воспитывать какая-то чужая тетка! Примчались они с Владимиром Петровичем, и давай дочку стыдить. Мол, как же ты о нас совсем позабыла?! Неужели мы не сможем Жорочку на ноги поставить? И Елена Васильевна туда же. Короче говоря, под напором негодования Лита сдалась. Няни в доме не появилось, а окрепшая мама снова погрузилась в дела фирмы. Кроме несколько увеличившихся форм, ее ничто не беспокоило. Она знала, что и дома, и с ребенком будет порядок. Лариса сразу же обзвонила всех, кто не смог попасть к ней на прием. Мартова должна была снова стать «деловой вумен». Лита даже не ожидала, насколько она соскучилась по работе. Она считала минуты по дороге к «Доверию», а Саша только посмеивался:

— Аэлита Владимировна, вы как на первое свидание едете.

— У меня внутри все вверх поднимается от ожидания и волнения, словно прошло не тридцать пять дней, а тридцать пять месяцев.

— Нанянчились, захотелось других забот? — спросил Саша, тут же сообразив, что вопрос получился нетактичным. — Не обижайтесь, я грубовато сформулировал.

— Нет, я бы с Жоркой сутками возилась. Только нельзя мне этого делать. Столько всего еще нужно успеть, ведь мне, и ему предстоит долгая жизнь. Нужно прожить ее достойно и дать максимально возможностей сыну. Именно поэтому я должна работать. Кто знает, может, он захочет продолжить мое дело. У него должен быть аналитический ум, я уверена.

— То, что мальчик толковый — нет вопросов. Есть в кого!

— Грех не воспользоваться плодами трудов его отца.

— И матери тоже, — Саша закивал головой. — Этого со счетов сбрасывать не стоит.

— О моих достижениях пока говорить рано. Я стараюсь.

— У вас все получится.

— Надеюсь, надо меньше языком болтать, а больше действовать.

Начались будни. Каждый день Мартова убеждалась, что жизнь продолжается. Она ведет тебя заданным путем и никогда не сбивается с курса. Время отсчитывало очередной период. Оно делало это с невероятной скоростью. Вот и маленькому Жорке исполнился год. Дедушка сделал заключение, что настоящий мужчина растет. Внешне он все больше напоминал Мартова. Кира Сергеевна говорила, что и поведением он не похож на Литу. Она была не такой усидчивой и спокойной, как малыш. Наверное, мальчик вобрал в себя все от отца. Только глаза, как у матери — голубые, огромные, пытливо изучающие все происходящее вокруг. Малыш был очень серьезным, самостоятельным, любил копаться с машинками, не привлекая к себе внимания. Сосредоточенно играл с пирамидкой, смеясь, разбрасывал кубики, а потом потешно собирал их в коробку. Он показывал пальчиком на интересующий его предмет и с удовольствием слушал объяснения. Выражение его личика непрестанно менялось. Лита улыбалась, глядя, как он серьезно хмурит брови. Это дедушкина работа. Он словно готовил внука на роль актера. Каждый раз осваивал с ним новое выражение лица и был чрезвычайно рад, что Жорке удается повторить. Владимир Петрович играл с ним в косолапого медведя, свирепого тигра, трусливого зайца. Движения малышу удавались не всегда, а вот гримасы получались замечательно. Теперь наступила бабушкина очередь говорить, что дед совсем голову потерял. Заставляет ребенка, года от роду, заниматься чуть ли не актерским мастерством. Ее слова безответно повисали в воздухе, да и настаивать на прекращении таких игр она не собиралась. В какой-то степени в ней взыграла обыкновенная ревность. В то время у Киры Сергеевны снова начался период обострения ее болезни и большую часть дня она проводила в постели. Владимир Петрович заканчивал работу над новым учебником и весь погрузился в это трудоемкое занятие. Но, в отличие от бабушки, в выходные обязательно навещал внука. За ним заезжал Игорь и отвозил скучающего по внуку деда. Вечером серо-голубая «мазда» мчала Владимира Петровича обратно. Кира Сергеевна настолько плохо себя чувствовала, что даже при таких условиях не могла позволить себе поездку. Лита целыми днями была на работе, только в воскресенье она полностью посвящала себя сыну. Поэтому всячески приветствовала любое проявление внимания к Жорке со стороны близких. Последнее время получалось, что рядом с Жоркой бессменно находились Стеблова и Саша с Игорем. Малыш рос общительным, улыбчивым. Лариса постоянно повторяла, что у психоаналитика не может быть другого ребенка. Он с молоком матери впитал страсть к общению. У Жорки всегда поднималось настроение, когда к ним приходили гости. Круг их не был слишком широким: кроме бабушки и дедушки приходила Лариса Шмелева с детьми, Антон Сайко, врач-педиатр, наблюдавший за ребенком. Лита не стремилась к тому, чтобы двери ее дома гостеприимно распахивались перед новыми людьми. Она почувствовала, что в какой-то степени стала консервативной и закрытой. Улыбка, озаряющая ее лицо, чаще служила маской для того, чтобы скрыть подлинное внутреннее состояние. Пустота, образовавшаяся в душе после смерти мужа, не заполнилась окончательно. Лита боготворила Жорку, но эта бесконечная любовь имела оттенок горечи. Малыш учился поднимать голову, садиться, держать в руках мяч, подниматься, ходить. Мама смотрела на него с гордостью, огорчаясь оттого, что не может разделять свои чувства с любимым человеком. На глазах происходила целая эволюция: от первой улыбки до первого самостоятельного шага, первого слова «дать». Елена Васильевна с гордостью сообщила новость Лите, едва та переступила вечером порог дома. Конечно, это было настоящее событие! Прошло не так уж много времени, а с маленьким Жоркой произошли значительные перемены. Из беззащитного комочка он превратился в полного эмоций, сил и жизнерадостности человечка. Маленькая копия Мартова с радостью встречала маму после работы. Он с визгом бросался ей навстречу, и та подхватывала малыша на руки. Целовала, прижимала к себе теплое, родное, нежное создание. И каждый раз подсознание возвращало туда, где глубоко засела мысль: