Призрак проститутки - [61]

Мы запарковались. Прошли ярдов сто по лесистой тропе и внезапно очутились на скале, круто обрывавшейся вниз. Внизу с грохотом и шипением разбивались о камни воды Атлантического океана. Я метнул взгляд вниз. Впечатление такое, будто ты стоишь на крыше семиэтажного дома без ограждения. Меня так и подмывало спросить мистера Монтегю, уверен ли он, что это то место, которое он наметил.

А Хью, став в каких-нибудь шести дюймах от края, обозревал окрестности. Он вышагивал вдоль обрыва, хмурясь и взвешивая достоинства одного спуска и другого, а я сидел возле его снаряжения, ничего не чувствуя внутри и, главное, не чувствуя конечностей. Камень, на котором я примостился, был светло-розовый и теплый, а отвесная стена пропасти была темно-серой, и на дне камни казались черными. Годы спустя в Сайгоне, вечером в Универмаге, я с таким же ужасом смотрел на распростертое тело проститутки, которая лежала, широко раскинув ноги. Ее раскрытое влагалище выглядело не менее зловещим, чем экзотическая орхидея. Лишь потом я осознал, что контраст между его розовыми губами и почти черной обратной их стороной напомнил мне те времена, когда я со страхом ждал, чтобы Монтегю решил, где начать мое обучение.

Наконец он выбрал нужное место.

— Это подойдет, — сказал он, распаковал свое оборудование, вытащил две связки нейлоновых веревок из мешка и привязал их к деревьям, которые росли вдоль края пропасти. — Вниз мы спустимся на веревках, — сказал он. — Это легко. Новичкам это нравится. У меня же, должен признаться, это вызывает ужас.

Его признание почему-то меня успокоило.

— Почему? — все-таки спросил я.

— Потому что ты зависишь не от себя, — ответил он так, словно этим было все сказано. — Наверняка ведь не знаешь, в какую минуту это маленькое деревце вдруг не выдержит.

Он стал подстраховываться. Не буду описывать все, что он делал, но я увидел, что он обвязал веревкой не только деревце, но и соседнюю глыбу. Два конца веревки сходились в овальном хромированном кольце размером меньше моей ладони, которое, насколько мне известно, называется карабин.

— А вы собираетесь пользоваться крючьями? — спросил я, стремясь показать свои познания.

— О, в этом нет надобности, — сказал он. — Крючья не для такого подъема.

Хотя он был уже в возрасте, мы оба вели себя как семнадцатилетние. Только он намного превосходил меня.

— Хорошо, жди меня здесь, — сказал он, когда все было уже готово, — а я спущусь вниз, посмотрю, как оно там, и вернусь. Потом ты проделаешь то же самое.

Мне трудно было поверить, что он собирается спуститься и подняться по скале как бы мимоходом — все равно что проехать на лифте несколько этажей, однако же он, хорошенько дернув за спусковую веревку и убедившись в ее надежности, подошел к краю скалы, стал спиной к океану — другой конец веревки был обвязан у него вокруг талии — и заявил:

— Ты увидишь, это самая трудная часть спуска. Просто высвободи какое-то количество веревки и прыгай в пустоту. А потом сиди на веревке. — Что он и сделал, уперевшись подошвами ботинок в самый край скалы и откинувшись назад так, что его вытянутые ноги оказались параллельно земле. — А теперь, — продолжал он, — иди вниз, просто делай шаг за шагом. Не сгибай ног, упирайся подошвами в скалу, а при необходимости расслабляйся.

Он медленно проделал несколько движений, подражая осторожному, шаг за шагом, спуску новичка, — так он сделал пять или шесть шагов вниз. После чего, устав показывать замедленный спуск, слегка гикнул, оттолкнулся ногами от скалы и, размотав веревку, пролетел футов десять. Закачался, снова ударился ногами о стену — он был уже достаточно далеко внизу и, совершив еще три или четыре подобных отталкивания, спустился на риф — плоский, черный и мокрый камень.

Он развязал опоясывавшую его веревку и крикнул, чтобы я вытянул ее. А сам стал карабкаться наверх за ней следом. Казалось, он затратил на подъем не больше времени, чем если бы поднялся по лестнице на пятый или шестой этаж.

— Отличная скала, — сказал он. — Ты получишь удовольствие.

Я не произнес ни слова. Все мои мысли были о том, как отговориться. Я не спал ночь. После операции у меня случаются головокружения. Я хотел бы подойти к такому восхождению постепенно: не могли бы мы сначала попробовать взобраться на скалу, где не требуется веревок? А внизу, разбиваясь о скалы, грохотал прибой, эхом вторя моим страхам.

Я молчал. Пусть я погибну, но не стану плакаться и пытаться выбраться из этой ситуации. Я не мог найти оправдания, которое позволило бы мне выжить, и потому пассивно стоял, как мученик перед костром, давая себя опутать веревкой. Позднее появятся разные хитрые приспособления, а сейчас Монтегю просто обмотал мою талию концом веревки, завязал ее и бросил оставшийся виток на землю возле себя. Он взял вторую веревку, сложил ее вдвое и продел через висевший на дереве карабин, затем продел ее через два карабина, притараненных к моему поясу, — карабины эти будут выполнять роль тормозов при спуске, пояснил он. После чего он пропустил двойную веревку у меня под ногой, затем по диагонали через грудь и по спине к другому плечу. Так, обвитый, словно змеей, веревкой, держа одной рукой висящую петлю веревки, а другой удерживая равновесие, я теперь готов был к тому, чтобы спрыгнуть с уступа.