Призрак острова - [85]

«Видар?» — это ты бежала за мной в лес. Я остановился, спрыгнул с лошади и снял шлем, ожидая, когда ты подойдешь. «Что ты хочешь?» — спросил я, когда ты приблизилась. «Я тебя не боюсь», — сказала ты. «А тебе следовало бы». — «Я верю во всех древних богов, — сказала ты. — Я верю в них больше, чем в Бога, о котором говорит Ислейф, потому что он таинственный и никто никогда не видел его, но мой брат однажды видел Тора на поле битвы в Гокштаде». — «Тогда почему ты не боишься?» — «Я сказала, что не боюсь тебя, — ответила ты. — Я боюсь многих — Одина, Тора или Бога — кто знает, чего они хотят от нас?» — Ты пожала плечами.

Я сделал шаг вперед. Мне хотелось дотронуться до твоего плеча, но я боялся прикасаться к тебе, чувствуя тепло, которое исходило от твоей кожи. «Я знаю, что Один хочет, чтобы вы уехали отсюда. Ты должна убедить Ислейфа».

Ты улыбнулась озорной улыбкой. «Ты выглядишь очень уверенным, Видар». — «Это не шутка», — сказал я. «Я передам ему, — пообещала ты. — Я увижу тебя снова?» — «Ты должна уехать отсюда, — ответил я. — Ты не должна снова видеть это место и меня. — Когда я произнес эти слова, то почувствовал непонятно откуда взявшуюся печаль и поэтому отвернулся. — Иди, Хала. Скажи своему дяде, чтобы он сегодня же ночью или завтра уходил отсюда. На большее время я не могу вам гарантировать безопасность». — «Видар, не уезжай», — сказала ты.

Но я вскочил на Арвака и, пришпорив его, помчался прочь.

Мой план был — ждать до наступления ночи. Я чувствовал, во мне будто что-то надломилось. Я ощущал смятение и ступор одновременно. Мне сначала хотелось бешено носиться по лесу, а потом лечь, закутаться в шкуры и мечтать о тебе, вспоминая мягкие впадинки на твоей шее. Но о сне нельзя было и думать. О том, чтобы выполнить полученный приказ, тоже не могло быть и речи. Тогда я решил пойти на компромисс. Когда наступил вечер, я сел на краю фьорда и смотрел на церковь и три маленьких домика, зная, что в одном из них была ты. Возможно, ты сидела около огня и шила, а может быть, ела или спала. Я просидел много часов в холоде и темноте, пока черная вода тихо не подкралась к моим ногам. Мне вспомнилась старая мелодия — песня о любви, которую всегда пели слуги моего отца. Становилось все холоднее, и я плотнее укутался в тунику, не понимая, что происходит со мной.

Потом я увидел приближающуюся фигуру. Лунный свет попал на твои светлые волосы, и сначала ты не видела меня, и тогда я приподнялся, чтобы попасть тебе на глаза. Ты совсем не удивилась, но казалась более взволнованной, чем днем. «Я думала о тебе, и ты появился», — сказала ты. «Доброй ночи, Халдиза, дочь Кетила». Ты подошла и села рядом со мной. «Доброй ночи, Видар, сын Одина. Я знаю точно, кто ты. Это правда». — «Нет смысла отрицать. Меня послали из Асгарда, чтобы я убедил твою семью покинуть остров». — «А что чувствуется, когда ты Бог?» — спросила ты. — «Этого я не знаю. Я знаю, как чувствует себя Асир. Это чувство, похожее на стыд». — «Ты чувствуешь стыд, что родился в великой и влиятельной семье?» Я нетерпеливо повернулся к тебе. «Что ты делаешь здесь?» — «Я думала о тебе целый день». — «Потому что я Асир?» — «Потому что ты Видар. Потому что у тебя сильные руки и нежный взгляд. Я могла бы полюбить мужчину с такими сильными руками и с такими мягкими глазами», — призналась ты. А потом взорвалась от смеха, и я обнаружил, что тоже смеюсь.

«Ты говоришь очень просто», — сказал я. — «А зачем разговаривать как-то по-другому? Скажи, а если у Одина один глаз, то он все время врезается во все предметы?» Я рассмеялся так сильно, что не смог ответить. «А Тор? От него должно вонять, как от козла». — «Так и есть. Он и поведением тоже похож на козла. — Никто до этого не смел отпускать шутки о моих родственниках». — «А правду рассказывают, у Хеймдалла такая длинная борода, что она должна все время запутываться?» — «Пока нет, — сказал я, — но она мешает ему знакомиться с девушками, поэтому он наблюдает за ними издалека». — «Твоя улыбка говорит о том, что они не знают, что он следит за ними». Ты наклонилась вперед и подняла камень, который запустила в воду. «В этот момент у него заняты руки», — сказал я и почувствовал испуг и вину. Я проболтался. Никто в Асгарде не должен был слышать меня сейчас. Ты засмеялась и откинула волосы с лица. «А моя семейка не лучше. Ислейф затащил нас сюда, чтобы сделать настоящими христианами, но половина из нас все еще поклоняется старым богам».

Ты засунула руку в лиф своего платья и достала лунный камень, обрамленный серебром и висящий на прекрасной цепочке. «Он напоминает мне о прошлой жизни. Я его украла, когда уезжала». — «А ваш Бог разве не запрещает воровство?» — спросил я. «Он не мой Бог, — ответила ты. — Ислейф придумал этого Бога. — Ты подняла бледный палец. — Все из-за моей матери и отца. Я называю мою мать глупой трусихой, потому что если бы это было не так, мы бы вернулись домой, где живут мои друзья, но она дрожит перед дядей. И мой отец тоже не лучше».

Я улыбнулся тебе. Ты злилась, но твой гнев не был сильным. В твоем голосе слышалось тепло, даже когда ты была чем-то недовольна.