Призрак Небесного Иерусалима - [58]
Маша озвучила свой выбор подошедшему официанту, и Андрею пришлось ткнуть пальцем в первое же, что попалось из мясного в меню, и крикнуть уже вслед удаляющемуся с достоинством гарсону:
– И водки! Двести!
А потом, повернувшись к Маше, он сказал, будто оправдываясь за заказанную выпивку:
– Это была моя первая любовь. – И подмигнул: мол, вот как забавно-то.
– Я так и поняла, – серьезно сказала Маша и неуверенно улыбнулась в ответ.
– Мы собирались вместе покорять столицу, и я надеялся создать ей все условия для творчества – она хотела поступать в Литературный институт.
«На кой ляд я все это ей рассказываю?» – подумалось ему, но остановиться он уже не мог. Глядел прямо на бордовую скатерть и видел лишь периферийным взглядом ее сложенные руки на другом конце стола – с коротко подстриженными ногтями без следов лака.
– Думал, если не поступлю, пойду работать. А она стихи писала. Стихи плохие, наверное, но я в этом ни черта не смыслил. – Он опять усмехнулся: – Да и сейчас не смыслю. – Он поднял на нее глаза: – Ты стихи Асадова любишь?
– Нет, – честно призналась Маша, чуть нахмурившись.
– Ну вот, а Раечка очень любила.
Официант принес запотевший графинчик и хлеб. Маша от предложенной взглядом водки отказалась, но взяла хлеб и стала лепить что-то из хлебного мякиша. А Андрей выпил и молодцевато занюхал коркой: пусть видит, как народ – под народом он имел в виду, конечно, себя, провинциальщину! – пьет и не закусывает. Он понял, что Маша ждет от него «продолжения банкета» и продолжил, ему стало не жалко:
– Она от меня ушла. Раечка. Банально. К лучшему другу. Короткое время ему тоже очень нравились стихи Асадова. – Андрей опять улыбнулся и подлил себе из графинчика. Водка прошла теплом по пищеводу и канула в голодный желудок. Настроение было все равно мутное, но он решил-таки закончить: – Проблема в том, что она ушла тогда, когда у меня в одночасье умер от инфаркта отец. Я ведь, понимаешь, даже не выдержал положенных по трауру дней, так хотел ее увидеть. Чтобы, знаешь, утешила, отвлекла от того кошмара, что дома с мамой творился. И, в общем, нельзя отрицать: отвлечь она меня отвлекла, с этим не поспоришь! – Андрей осклабился и с чувством продекламировал:
И опрокинул в себя еще одну.
– В семнадцать лет получить такой тройной удар под дых – это тебе, Каравай, не хухры-мухры! Тем более когда вся голова набита возвышенной фигней в стихах. Так что перед тобой – если ты сомневалась – совершенно уникальный типаж, эдакий Железный Феликс: он летал с пятого этажа – и отделался царапинами. Объелся снотворным – получил промывание желудка. Даже под поезд ложился, но тот, гад, успел притормозить – и меня еще в кутузке продержали за дурость. Я б мог еще поэкспериментировать, но мать пожалел, да и фантазии больше ни на что не хватило.
Он посмотрел в потрясенное Машино лицо.
– Да, стажер, а ты как думала? Так и приходят на службу Родине люди, по-настоящему преданные своему делу!
Маша дернулась, будто хотела что-то сказать, но так ничего и не произнесла вслух, только в глазах, внезапно заблестевших, – но не от восторга, а от бабской, унизительной жалости, – трепыхалось то самое желание, которое он так хотел, чтобы появилось тогда, давным-давно, у Раечки: утешить, погладить по голове.
«Поздно, поздно пить боржоми, – подумал он с внезапной злостью. – И не надо меня жалеть, дурочка! Я сам себя вот как отлично пожалел!»
– Я понимаю, – вдруг сказала Маша, спрятав руки под стол, словно пытаясь удержать их от того, чтобы дотронуться до его руки. – Это как будто внезапно пропадают все ориентиры. Становится не просто больно, но очень страшно жить.
– Понимаешь? – ухмыльнулся он, а сам почувствовал, как стыд за свой дешевый эксгибиционизм, за весь этот нарочитый ироничный налет при позе романтического героя переходит в злое раздражение. Такое сильное, что аж в носу защипало: – Правда? Понимаешь? Да чего ты можешь понимать-то, кроме своих маньяков? Ты ведь и с ними носишься, как с куклами Барби! Ты ж извращенка, Каравай! Ты что, когда-нибудь кого теряла? Чтоб одновременно: любовь, дружбу, отца? Или, может, знаешь, каково это, летать с пятого этажа? Тебе чего в жизни не хватало? Трюфелей? А… Знаю! – рассмеялся он громко, да так, что за соседними столиками стали оборачиваться. – Не привезли коллекцию этого года из Италии!
Маша молча встала, положила на стол пару купюр и вышла из кафе.
– Дура! – крикнул ей вслед Андрей, хоть и знал, что она его уже вряд ли услышит. – Дура! – подтвердил он обернувшимся за соседними столиками, которые поспешили вернуться к своим тарелкам. Официант принес заказ: Машин салат и его тушеное мясо.
Но у Андрея уже не было аппетита: он допил свою водку и, тоже кинув на стол каких-то денег, вышел из заведения.
Вообще-то хозяину не пристало покаянно бить себя в грудь при домашнем животном. Животное могло счесть, что хозяин может совершать ошибки, а сие абсолютно недопустимо с точки зрения хозяйского имиджа и общей дрессировки. Но кроме Раневской, Андрею было некому на себя пожаловаться.
Виолончелистка с мировым именем Ксения Аверинцева покупает квартиру с видом на канал Грибоедова. Узнав об этом, ее бабка умирает от сердечного приступа. По роковому совпадению, она жила в той старой квартире и была подозреваемой по так и не раскрытому делу. Но Ксения не может поверить, что ее бабушка – убийца. Она просит Марию Каравай о помощи, и та соглашается. Постепенно разгадывая секреты жителей коммуналки, Маша с Ксенией приближаются к главной тайне, смертельно опасной и для ныне живущих. История, начавшаяся как любительское архивное расследование, превращается в остросюжетный триллер.
Июнь 1812 года. Наполеон переходит Неман, Багратион в спешке отступает. Дивизион неприятельской армии останавливается на постой в имении князей Липецких – Приволье. Вынужденные делить кров с французскими майором и военным хирургом, Липецкие хранят напряженное перемирие. Однако вскоре в Приволье происходит страшное, и Буонапарте тут явно ни при чем. Неизвестный душегуб крадет крепостных девочек, которых спустя время находят задушенными. Идет война, и официальное расследование невозможно, тем не менее юная княжна Липецкая и майор французской армии решают, что понятия христианской морали выше конфликта европейских государей, и начинают собственное расследование.
«Верьте мне, сказки про Золушек встречаются, и они всегда связаны с принцами, тут главное – не затянуть сюжета. Однако принцы в наше время понятие относительное, не всегда оправдывающее свою исконную сказочную репутацию.У Ксении в жизни было крайне мало ярких эпизодов…».
В Москве при странных обстоятельствах исчезают девушки. Не звезды, не манекенщицы, не дочки банкиров — а продавщицы и уборщицы, непривлекательные, полноватые, с неудавшейся личной жизнью. А потом их обнаруживают в своих квартирах, но уже бездыханными, со следами удушения тонким шнуром. И на теле каждой жертвы эксперты находят старинные эскизы, подписанные по-французски «Ingres». Энгр — имя мэтра французского неоклассицизма. Но как подлинные эскизы к гениальному полотну «Турецкие бани» могли попасть в убогие хрущевки на московских окраинах? Ведь все наброски к великой картине должны находиться на родине знаменитого художника, в музее Энгра в Монтобане! Парижская префектура проверяет и… обнаруживает подмену.
В Москве идет охота на красивых людей: погибают актриса, телеведущий, манекенщик… Они никак не связаны между собой, и следствие скоро заходит в тупик: растворяются в тумане наемные киллеры, невиновные признаются в убийстве, которого не совершали, а настоящий преступник, напротив, выходит из зала суда за «недостатком улик»… Это полный провал. Оперативникам с Петровки Марии Каравай и Андрею Яковлеву такая череда неудач в новинку: они не могут отпустить нераскрытые дела и, пытаясь нащупать «корень всех зол», обнаруживают тонкую нить, уходящую в «лихие 90-е», в те времена, когда жертв еще и на свете-то не было… Давнее преступление, задуманное как благо, оборачивается трагедией, затягивая в свою воронку все больше людей.
Странная кража случается в особняке в Царском Селе под Санкт-Петербургом – неизвестный забирает только 20 изразцов фламандской работы, объединенных одной темой: играющими детьми. Хозяин дома, состоятельный бизнесмен, не на шутку заинтригован и просит оперативника с Петровки Марию Каравай, блестяще зарекомендовавшую себя в делах, связанных с историей и искусством, заняться «частно» этим делом. В это же время в Москве почти одновременно вспыхивают пожары: один – в шикарном отеле «Метрополь», другой – в офисе на Патриарших.
Подозрение в убийстве еврейского священника на заднем дворе синагоги падает на ярого местного антисемита, который не раз угрожал ребе. Но после убийства главного подозреваемого установление истинных мотивов и личности преступника становятся делом случая.
Забавная детская игрушка на месте убийства. Выведет ли она на след убийцы? Прочитайте и узнаете.
Два убийства, схожих до мелочей. Одно совершено в Москве в 2005 году, другое — в Санкт-Петербурге в 1879-ом. Первое окружено ореолом мистики, о втором есть два взаимоисключающих письменных свидетельства: записки начальника петербургской сыскной полиции, легендарного И. Д. Путилина и повесть «Заговор литераторов» известного историка и богослова. Расследование требует погружения, с одной стороны, в тайны мистических учений, а с другой, в не менее захватывающие династические тайны Российской империи. Сможет ли разобраться во всем этом оперуполномоченный МУРа майор Северин? Сможет ли он переиграть своих противников — всемогущего олигарха и знаменитого мага, ясновидца и воскресителя? Так ли уж похожи эти два убийства? И что такое — древо жизни?
Карьера нью-йоркского детектива Саймона Зиля и его бывшего напарника капитана Деклана Малвани пошла в абсолютно разных направлениях после трагической гибели невесты Зиля во время крушения парохода «Генерал Слокам» в 1904 году.Хотя обоих мужчин ждало большое будущее, но Зиль переехал в Добсон — маленький городок к северу от Нью-Йорка — чтобы забыть о трагедии, а Малвани закопал себя ещё глубже — согласился возглавить участок в самом бандитском районе города.В распоряжении Малвани находится множество детективов и неограниченные ресурсы, но когда происходит очередное преступление при загадочных обстоятельствах, Деклан начинает искать того, кому может полностью доверять.На сцене Бродвея найдена хористка, одетая в наряд ведущей примы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Игорь Соколовский понял, что обычные законы ему не помогут. Его враг силен и коварен. И он переступает через законы общества, законы морали. И что остается простому оперу Соколовскому, который потерял, кажется, уже все. У него остались только память и любовь. А еще друзья. И с этим оружием он решил идти до конца, чтобы разрубить запутанный узел лжи и предательства. Но как не разорваться на части между двумя женщинами, как бороться со страхом потерять любимую, как защитить близких ему людей и выжить самому? А ведь это так трудно, когда ты сам уже умирал, когда смотрел в глаза мертвым и знал, что они тоже лгут тебе.
Скандально известный профессор символогии Джон Лонгдейл с трибуны научной конференции во всеуслышание объявил, что намерен поведать всему миру о невероятном открытии, которое способно обрушить устои современного христианства. Однако озвучить сенсацию профессор не успел: в тот же вечер он был жестоко убит. А в тысячах километров от Лондона, на острове Патмос, совершено жуткое массовое убийство паломников: с тел несчастных были срезаны огромные лоскуты кожи. Скотленд-Ярд связывает оба преступления с сэром Артуром МакГрегором, которому профессор назначил встречу незадолго до своей гибели, а также с ассистентом профессора француженкой Эли.
Эли, подруга сэра Артура МакГрегора, в панике: выстрелом в лоб убита жена ее брата Анри Леблана. Затем бесследно исчезает и сам Анри. Патологоанатом извлекает из глотки убитой женщины личинку цикады, а на снимках трупа отчетливо виден DVD с известным художественным фильмом; прототип главной героини родилась 01 января 33 года. Так Артур МакГрегор получает набор знаков из нового ребуса и, по мере его расшифровки, вместе с Эли погружается в тайну секретной организации «Цикада 3301», масштаба и чудовищного цинизма которой еще никогда не знало человечество… Книга основана на абсолютно реальных фактах.