Призрак на палубе - [71]

Но самый трагический случай произошёл в 1972 году, когда на корабле возник сильный пожар с человеческими жертвами. Затем корабль долго ремонтировали, а потом… члены экипажа начали замечать, что в одном из его коридоров — самом глухом и длинном, расположенном под вертолётным ангаром, — творится что-то неладное: раздаются чьи-то шаги и страшные, душераздирающие стоны. Некоторые даже утверждали, что видели в глубине «мёртвого коридора» (так окрестили его моряки в обиходе) какую-то белую фигуру. Матросы и офицеры старались обходить его стороной. С годами рассказы о «белой фигуре» обрастали всё новыми и новыми жуткими подробностями.

Надо сказать, что слухи о существовании призраков на кораблях Черноморского флота, базирующихся в Севастополе, бытовали среди матросов с давних времён.

История с призраком крейсера «Москва» стала всеобщим достоянием в 1993 году, после опубликования статьи в газете Черноморского флота «Флаг Родины». Дело дошло до того, что командование флота было вынуждено прислать на корабль группу медицинских работников. Добросовестные врачи обследовали весь корабль, а потом якобы доложили, что призрак действительно существует. На этом все разбирательства и закончились. Появляется призрак крейсера «Москва» не где попало, а в строго определённом месте — в кормовом тупиковом 80-метровом коридоре, который именно из-за его редкого посещения и прозвали «мёртвым». Бывали здесь разве что дозорные, обязанные каждые четыре часа обходить весь корабль и следить за водонепроницаемостью и взрывопожаробезопасностью. Именно дозорные чаще всего и видели таинственного призрака в белой робе, а потому «мёртвый коридор» они проскакивали бегом, стараясь как можно меньше задерживаться в этом страшном месте.

Кто-то из старожилов корабля говорил, что в призраке он узнал матроса, погибшего во время давнего пожара на «Москве» в 1972 году. Кто-то уверял, что это матрос с погибшего большого противолодочного корабля «Отважный», а кто-то — что это и вовсе член экипажа погибшего в 1955 году линкора «Новороссийск».

Особого вреда призрак, впрочем, никому не причинял. Он только печально смотрел на людей, а иногда жалостно стонал. Один из мичманов, якобы видевший призрака, впоследствии рассказывал, что с его появлением все окружающие механизмы изменяли свои очертания и выглядели так, как на кораблях 45-летней давности.

И вот однажды один ироничный журналист, прибывший на крейсер с заданием написать об этом статью, отважился вступить в «мёртвый коридор». Сопровождавший журналиста матрос, отдраив кремальеру двери, впустил его в коридор, но идти следом наотрез отказался.

Через несколько минут в дверь отчаянно застучали. Когда матрос открыл её, на него буквально упал журналист с перекошенным от страха лицом. «Он там! Он там!» — кричал он исступлённо. Спустя несколько дней флотская газета опубликовала очерк о призраке на крейсере «Москва». Отныне прибывающее на корабль начальство уже с полной серьёзностью интересовалось: «Что нового с призраком?..»

С тех пор об этом как о главной достопримечательности стали рассказывать приезжим шефам и артистам. В «мёртвый коридор» гостей водили как на экскурсию, но только днём.

— Вот здесь, — говорил «экскурсовод» (эту сомнительную честь почему-то в большинстве случаев возлагали на моего однокашника Олега, служившего на крейсере заместителем командира корабля но воспитательной работе). — За этим поворотом — его любимое место. Здесь он обычно и стонет!

— Ах-ах-ах! — восклицали эстрадные дивы, с опаской поглядывая в теряющуюся перспективу коридора. — Как это, должно быть, романтично! Как интересно!

Впрочем, желающих совершить культпоход в «мёртвый коридор» ночью никогда не находилось…

«Вот так и живу в обнимку с призраком, будь он неладен!» — грустно закончил свой рассказ друг-однокашник при очередной нашей встрече.

А спустя несколько дней он пригласил меня к себе на корабль. В программе встречи было совместное пребывание в местной самодельной сауне и дружеское застолье. Где-то после полуночи, когда мы уже перебрали в памяти истории службы и жизни всех, кого вместе знали, я, находясь в прекрасном расположении духа, поинтересовался:

— А слабо нам глянуть на твоего «белого матроса»?

— Плёвое дело, — махнул рукой Олег. — Он мне как родной Можем и пообщаться!

И мы пошли. Надо оговориться, что «Москва» к тому времени была выведена из боевого состава и готовилась к скорой смерти под жалом автогена. По этой причине её команда была сильно сокращена и на корабле чувствовалось запустение. Мы шли по полутёмным трапам и коридорам, мимо распахнутых настежь выгородок и пустых кубриков. С подволока на нас капал ржавый конденсат. Звук наших собственных шагов далеко разносился внутри пустынного корабельного чрева. И вот мы наконец у задраенной двери «мёртвого коридора».

Олег привычно отдраивает её… И мы оба мгновенно холодеем… Из чёрной глубины коридора явственно доносится протяжный стон. Так, наверное, стонет только приговорённый к смерти: долго и с надрывом. Если до этого в голове и был какой-то хмель, в одно мгновение его не стало. Мы переглянулись. Я почувствовал, как меня начал бить противный озноб. То же, очевидно, испытывал и мой однокашник.