Призрак гнева - [9]
Что же делать? В одиночку отсюда не выбраться. Но даже если бы и выбрался — как я освобожу отца? Но оставаться здесь нельзя. Кто знает, чего там у этого Железного Лба в его каменной башке?
— Что этот козел удумает с нами сделать? — выговорил юноша — и нахмурился. Собственный голос показался неприятным. Растерянным. Испуганным.
Но ведь я не боюсь? Или…
Наверху послышались шаги, заставив его замереть. Чуть погодя низкий и хриплый голос произнес:
— Ну-ка, гляну, как там этот колдуненок. Можа, уж того, скопытился.
В отверстии показался силуэт.
— Ну, што? — нетерпеливо спросил другой. — Живой, али как?
— Живой… ишь, глядит, — силуэт исчез. — Вот ведь ведьмино отродье, не замерз в метель-то. А я уж думал, он там окостенел.
— Колдуны, знамо дело, — отозвался другой. — Их ничего, слышь-ка, не берет. Их вон даже ежели зимой на морозе водицей окатить, так оне…
— Эй, вы там, — перебил юноша, — философы! Вы меня тут как, голодом решили уморить? Я, может, и колдун, так ведь все равно живой человек, воздухом питаться не умею.
Молчание.
— Вишь ты, — тихо сказал первый. — Разговаривает…
— А я что, по-твоему, волком выть должен, что ли? Чего, совсем дурак?
— Сам ты дурак, — буркнул тот же голос. — Гавкает еще, щенок. Нам, слышь-ка, кормить тя не велено.
— А чего тебе велено, бревно? — глядя вверх, осведомился юноша. Человек отозвался:
— От бревна и слышу. Щас собак посадим тя стеречь, и до свиданьица. Вот нам чего велено.
— А хочешь, я тебя в жука превращу? — юноша прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
— А хошь, я тя щас каменюкой по башке садану? — отозвался человек, не слишком, однако, уверенным голосом.
(…боится…)
— Ах, ты так? — крикнул юноша — и начал таинственным тоном:
— Ин принципио эрат Вербум ет Вербум эрат апуд Деум…
Наверху послышалась торопливая возня. Ноздри юноши затрепетали от сдерживаемого смеха.
— …ет Деус эрат Вербум. Хок эрат ин принципио апуд Деум. — продолжал он, подвывая. — Омниа пер ипсум факта сунт ет сине ипсо фактум эст…
Тихая перебранка, собачий визг. Юноша возвысил голос:
— …нихиль куод фактум эст!![3] — он выкрикнул последние слова. Услышал топот ног: то слуги конунга, привязав волкодавов, побежали прочь. Следом из ямы полетел звонкий смех.
Отсмеявшись, пленник почувствовал, что окончательно согрелся. Все это, однако, хорошо, но вот воды бы не мешало. А может, эта скотина Железный Лоб…
Хмурясь, он прислушался. Снаружи было тихо. Он посвистел, и ответом было грозное рычание. Так, сколько же их там…. Он нагнул голову. Три… нет, четыре. Четыре пса. Видал я этих волкодавов, здоровенные. Железный Лоб, видать, думает, я летать умею. Взмахну крылышками, и выпорхну отсюда! Запрокинув лицо, он посмотрел наверх. Эх, не сделал бы он чего отцу, пока я тут прохлаждаюсь. Ведь этот тип, похоже, на шпионах помешался. И ведь угораздило же нас попасться! Глупость какая!
Пленник ударил кулаком по стенке ямы — и скривился от боли. Облизал окровавленные пальцы. Надо успокоиться. Я все равно ничего не смогу поделать. Придется ждать. Черт знает, как теперь выбраться отсюда?
Он сел на землю. Как, интересно, этот тип докопался, кто мы такие. Ведь сначала-то он поверил, я знаю. Как он мог нас так быстро раскусить? Не понимаю.
Время потянулось медленно, в голову лезли невеселые, тревожные мысли. Сидя, юноша начинал замерзать уже через минуту. Он вскакивал, пытался двигаться, но в тесной яме нельзя было сделать и пары шагов.
Перевалило за полдень, когда наверху зарычала собака. Он прислушался, однако было тихо. Тогда он заслонил ладонью глаза. Сперва сделалось темно, но после, как обычно, он увидел.
Снаружи был человек. Один. Это был свой, потому что собаки перестали рычать. Человек двигался. Пленник уловил его иным, внутренним зрением, словно изнутри него глядели невидимые глаза. Он давно к этому привык, сколько он себя помнил, всегда было так. Одни люди называли его дар колдовством, а другие — шестым чувством, только все названия значили одно: он умел видеть и чувствовать то, чего не видят и не чувствуют другие.
Над отверстием раздался громкий шорох, и пленник убрал ладонь.
Кто-то смотрел сверху, голова и плечи человека вырисовывались в круге света. Юноша молчал, и тот, второй, молчал тоже.
Наконец пришелец сказал:
— Эй, ты… ты живой?
Это была женщина. Со дна, из темноты ямы, сколько ни силился, пленник не мог рассмотреть ее лица. Довольно долго оба молчали.
— Ты кто такая? — спросил он наконец. Она оперлась о решетку, очень длинная темная коса соскользнула вниз. Женщина схватила ее и дернула к себе.
— Я? — ответила она. — Я просто хотела посмотреть, как ты тут. Ну, и вообще…
— Что — вообще?
Женщина помолчала, сквозь толстые прутья он видел ее четкий силуэт.
— Ой, я и забыла, — сказала она. — Я тебе тут поесть принесла. Погоди, сейчас, только решетку открою.
Силуэт исчез, заскрежетали засовы, и в круге света появилась тонкая рука. Женщина медленно подняла, откинула тяжелую решетку, в отверстии опять показалось ее лицо.
Она оказалась очень молода, попросту, совсем девчонка, лет, наверное, четырнадцати или пятнадцати. С детского личика смотрели огромные темные глаза. Она была прехорошенькая, только выглядела напуганной.
В один злосчастный день жизнь Нимве, молоденькой деревенской знахарки, пошла кувырком: сама королева приказала ей ехать за принцами, которые отправились в путь по воле древнего пророчества. Девушка должна охранять наследников престола от самого печально известного мага в стране. Но темен смысл Пророчества Таэнана, даже мудрые не в силах предугадать, куда ведут его пути! Путешествие подарит Нимве нечто, чего она совсем не ожидала, отправляясь в дорогу: душевную близость, любовь одного из спутников. Вот только… неисповедима суть Пророчества.
Далекое будущее, бескрайний мир. Главный герой осознает себя в бесконечном цикле перерождений, полностью лишенным памяти. Он воплощается в тщедушном теле с единственной целью: вернуть воспоминания и найти собственное место в жизни. Правда, для этого придется как следует разобраться в окружающей чехарде и дорасти до нужного «ранга». Хорошо, что на помощь иногда приходят внезапно просыпающиеся латентные сверхспособности… Кто-то считает парня балластом; иные, напротив — билетом наверх. Многие хотят подружиться с его «альтер эго»; другие ценят новую личность наравне с утерянной.
Это Первый мир. Здесь история не останавливается на том моменте, когда ты попадаешь в иное малознакомое измерение и идёшь, извините, в Школу… Нет, нет, нет. Это только начало! Не успел ты даже года продержаться в стенах этого прекрасного заведения, а тебя уже прокляли. Кто посмел? Да так, ничего особенного. Ну правда, просто какой-то там сильнейший некромант, что только что проснулся после многолетнего сна и, судя по всему, очень недоволен этим.
Приключения продолжаются, Тесса, Кальдер и Эш отправляются искать способ исцелить маму Тессы. Лорд-чародей Квешир из Блэкгрова, выслушав их, берет Кальдера в заложники и требует, чтобы Тесса и Эш принесли ему Грейвенвуд, волшебную деревянную табличку, хранящуюся у правящей семьи Фейрлейс, которую теперь возглавляют дядя Тессы, Мейс Элдред, и его жена, Оделия Кэтвик. Но наши герои не знают, как украдут ее. Никто еще не смог это сделать, хотя многие желают силы Грейвенвуд, которая может сделать своего владельца непобедимой.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.