Призрак фуги - [3]

Время лечит даже самые тяжелые раны, и понемногу я опять стал инте­ресоваться новостями — политикой, войнами, событиями на работе, слетал в отпуск, продал, купил и снова продал автомобиль (никогда уже не сяду за руль), сделал ремонт в квартире. Часто мне снятся сны, в которых Алена, Миша и Антон выходят из могилы, и я показываю им нашу отремонтирован­ную квартиру, везу в домик на Мадейре, где снимал мансарду у пенсионе­ров, — и подвожу их к живой изгороди на краю двора, за которой в окружении громадных, грубо отесанных скал серебрятся тысячи километров океана. А когда просыпаюсь, вся жизнь моя, весь мир, все события его, исподволь начавшие было меня волновать, кажутся искусно сотворенной бессмыслицей, напоминая длинную, красивую оперу, сюжета которой не хочешь знать, потому что со стопроцентной вероятностью в основе его лежит предсказуемая, неле­пая мелодрама. Через два с половиной года в городском автобусе я встретил виновника аварии. Думаю, он заметил меня первым, потому что слишком уж напряженно, слишком заинтересованно вглядывался в туман за окном. Я догадался, что вышел он по амнистии. В первую секунду мне стало нелов­ко оттого, что я смущаю его, захотелось отвернуться и выйти из автобуса, потом — выволочь его из салона, повалить в грязь и избить до смерти, но, пока доехал до следующей остановки, я отпустил его в своем сердце навсегда.

2

С первых классов школы, с первого столкновения со взрослым, задолго до него созданным и обустроенным миром, Сашу не покидало ощущение, что все вокруг объединены каким-то тайным сговором, благодаря которому подготовлены к жизни намного лучше, чем он. У кого-то из одноклассников были старшие братья, у кого-то соседи-учителя, у кого-то родственники за границей, и вся эта армия подсказчиков по первому требованию снабжала своих подопечных ответами на главные их вопросы, предупреждала все их ошибки и необдуманные поступки, в то время как Саша каждый новый вызов судьбы встречал открытой грудью и всякую общемировую несправедливость переживал как личную трагедию. Он был лучшим учеником в классе, но из школы вышел даже без серебряной медали, потому что не знал о каких-то негласных правилах заблаговременной договоренности с учителями. Универ­ситет он окончил в конце девяностых годов по специальности «экономист», но при этом был отнюдь не из тех экономистов, которые, учась в последних классах школы, хорошо знают, с чего начать свой бизнес и как потом его раз­вивать, пока где-то там будут сдаваться экзамены и защищаться диплом. Он искренне полагал, что знание законов экономики позволит ему быстро встать на ноги и зажить настоящей взрослой жизнью, — а тут вдруг выяснилось, что со своими академическими мозгами и красным дипломом он тысячу лет никому не нужен и что вокруг без дела слоняются толпы таких же, как он, за счастье почитающих получить место специалиста в НИИ с зарплатой пятнад­цать долларов США в месяц.

Саша пошел работать в НИИ, а его однокурсник, во время учебы почти не появлявшийся в вузе, устроился к знакомым арабам, державшим ларьки на Комаровском рынке. Этот однокурсник сам был и продавцом, и бухгалтером, и грузчиком, работая за шестьдесят долларов с восьми утра до восьми вечера без выходных. Саша завидовал ему. Через год однокурснику подняли зарплату до восьмидесяти долларов, а Сашу взяли к нему помощником за пятьдесят. С завидной энергией он пресекал все попытки продавцов по мелочам обворо­вывать хозяев, а когда через два месяца понял, что никакой перспективы ни у него, ни у коллеги на этой работе нет и не будет, сам уже пользовался любой возможностью нахимичить, считая, что украсть у тех, кто отбирает твою сво­боду, не грех. Спустя год на однокурсника напали из-за угла и отобрали часть выручки, которую он нес в офис, — четыре тысячи долларов, — и Саша долго честил себя отборными словами за то, что не догадался показать арабам этот фокус в своем исполнении.

За два года работы на рынке Саша так и не придумал, чем займется, когда оттуда уйдет. Хорошо было бы накопить с зарплаты и открыть свое дело — например, поставить хотя бы один такой же ларек, как у арабов. Но с его зарплатой копить бы ему пришлось не один год; а во-вторых, он видеть уже не мог этих продавщиц с облупившимся лаком на ногтях, эти картонные ящики со всякой дребеденью, эти лужи в проходах между ларьками, через которые он прыгал с утра до вечера. Неужели всю свою юность он готовился торговать зубной пастой? Будущее его представлялось ему на посту руково­дителя какого-нибудь крупного предприятия, где он будет проводить в жизнь разработанный им неожиданный, дерзкий бизнес-план. Он видел себя на совещании в просторном кабинете, где взгляды сотрудников устремлены в его сторону, а вот он уже дает интервью для телевизионной программы, а вот здесь — путешествует по городам южной Италии. Черт возьми, откуда берут деньги эти проходимцы, шныряющие по заграницам, покупающие машины и открывающие бизнес, когда вся страна получает по пятьдесят долларов в месяц? На самом деле ответ был прост, и Саша хорошо знал его: большие деньги добывают воровством и обманом. И подвернись случай безнаказанно объегорить арабов, он воспользовался бы им без колебаний, потому что без четырех тысяч долларов хозяева не обеднеют, в то время как деньги эти за короткий срок могли раскрутить маховик его забуксовавшей под весенним дождем судьбы.