Призрак Фаберже - [84]

— Моя дорогая Сиси, — произнесла она, протягивая руки, чтобы обнять старую подругу.

По привычке присев в реверансе, Сиси обнялась с настоятельницей, от которой чудесно пахло жимолостью и жасмином.

— Больше никаких реверансов, гражданка, — с иронией сказала Елизавета. — Садитесь, дорогая. Сестра Елена, принесите нам, пожалуйста, чаю. Мы с княгиней немного побеседуем. До вечерней молитвы еще есть время. Сиси, расскажите, что привело вас в эти стены?

Взглянув на красивое, ничем не омраченное лицо великой княгини, Сиси почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она стала рассказывать о бесчинствах черни, насилии, бесконечных грабежах, забастовках и разрухе. Поведала об их побеге из Петербурга и вынужденном маскараде, и о том, что сейчас они ютятся в гостинице рядом с вокзалом.

Сестра Елена принесла чай. Великая княгиня внимательно слушала Сиси, время от времени кивая головой.

— Цецилия, Бог никогда не посылает нам больше того, что мы можем вынести, — наконец сказала она. — Что вы собираетесь делать?

— Я надеялась, что у вас хорошие отношения с властями, матушка.

— Будь это так, я бы употребила все свое влияние, чтобы помочь вам или любому другому, кто обращается ко мне за помощью. К сожалению, я всецело завишу от милости Божией и Московского совета. Никто из них пока не освободил меня от моих здешних обязанностей, но помощи я могу просить только у Бога. У вас есть деньги?

— Денег у нас достаточно и, кроме того, мы захватили кое-что из драгоценностей. Так что не пропадем. Но вот ваш монастырь… Я очень за вас беспокоюсь. Дело в том, что…

Цецилия вынула из сумочки красный бархатный футляр.

— После того как вашего мужа… после… — замялась она.

— После 1905 года, — мягко сказала великая княгиня.

— Да, после 1905 года, — повторила Сиси, довольная, что удалось избежать упоминания о зверском убийстве великого князя. — Приняв сан, вы подарили мне очень дорогое украшение. Теперь не время носить драгоценности и я бы хотела возвратить его вам — на нужды монастыря, если возникнут какие-то сложности.

— Нет-нет. И слышать не хочу. Эта брошь должна остаться у вас, это мой подарок. Мне самой ничего не нужно. — Великая княгиня помолчала. — Мы, слава Богу, пока ни в чем не нуждаемся. Если только… не произойдет что-нибудь ужасное. Скажите, вы ведь собираетесь уехать из России?

Сиси кивнула.

— Тогда я попрошу вас об одной услуге. Если со мной что-нибудь случится…

— Нет! — воскликнула Сиси, но сразу осеклась, увидев смиренное выражение лица настоятельницы.

— Если что-то случится со мной, или мы лишимся финансовой поддержки, или до вас дойдут сведения, что монастырь находится под угрозой, продайте эту брошь и найдите способ поддержать сестер. Если революция увенчается успехом и в России наступит рай, который нам сулят большевики, в этом не будет необходимости. Но мне кажется, нас ждут большие испытания. Дальше будет только хуже, — вздохнула Елизавета Федоровна, откинувшись на спинку кресла. — А сейчас, пожалуйста, возьмите и сохраните ее.

Сиси открыла потертый бархатный футляр. Внутри лежала брошь с огромным сапфиром в усыпанной бриллиантами оправе.

Взяв футляр, Елизавета Федоровна задумчиво посмотрела на брошь, которая столько лет принадлежала ей.

— Когда моя двоюродная бабушка, принцесса Гессен-Дармштадтская, выходила замуж за Александра II, он преподнес ей эту брошь в качестве свадебного подарка. После ее смерти брошь перешла к моему покойному мужу. Когда мы обручились, он подарил ее мне, сказав, что все повторяется и вот еще один Романов с любовью вручает этот дар своей гессенской принцессе.

При этом воспоминании лицо Елизаветы Федоровны озарилось нежной улыбкой, и она нежно погладила дорогую ей вещь.

— Когда я приняла постриг, то раздарила и продала все свои драгоценности, оставив только те, с которыми были связаны самые светлые воспоминания. Эта брошь — последнее, что связывало меня с суетным миром. Прошу вас, сохраните ее для меня. Если вся эта революция лопнет как мыльный пузырь и вы вернетесь в Россию, мне будет приятно сознавать, что эта вещь находится у друзей, которые знали меня еще ребенком. Но если…

Она замолчала.

— Какая чудесная история. Я всегда любила эту вещь больше других, — сказала Сиси. — Сапфир такой красивый и никак не меньше двадцати карат.

Великая княгиня смущенно улыбнулась.

— Нет, Сиси, это не сапфир. Разве вы не видите? Это голубой бриллиант. В нем тридцать два карата, и он практически не имеет цены.

Сиси с изумлением посмотрела на камень. Так вот какая это ценность! На него можно купить четыре таких дворца, как у них на Мойке. А она даже не подозревала об этом.

— Очень сожалею, что не могу вам помочь, — сказала Елизавета Федоровна, поднимаясь. — Но я буду молиться, чтобы вам не пришлось выполнить мою просьбу. Вечером сюда часто приходит охрана, чтобы удостовериться, что я не сбежала. Поэтому вам лучше уйти сейчас. Спасибо, что навестили меня. Мне пора готовиться к вечерней молитве, но мы с сестрой Еленой проводим вас до ворот.

Спрятав футляр в сумочку, Сиси вышла с настоятельницей в замерзший сад. Они молча пошли к воротам вслед за крошечной сестрой Еленой. Рядом с великой княгиней Сиси чувствовала себя в безопасности — такой мир и спокойствие излучала эта женщина.